девять, десять, одиннадцать… Дух, нанизанный на мою косу, неожиданно распахнул рот в беззвучном крике. Кажется, ему стало не только неудобно, но еще и очень больно. Из раны пошел черный дым, и даже полыхнуло пламенем.
Кажется, надо было поторопиться с остальными Шагами, пока мой противник не превратился в пепел. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Я все-таки не успел – коса легко прошла вперед, когда призрачная плоть перед ней исчезла, осыпавшись маслянистым черным облаком. Я тут же повернулся к пожирателю стихий. Копия слуги Петровича выглядела более опасным противником, и на нем я планировал проверить немного больше приемов из своего арсенала.
– Жалкое создание… – неожиданно краснокожее существо заговорило. – Я знаю, ты всегда опасался мастера, и только его милосердие не позволило оборвать твою жизнь в самом начале. Признай это и умри, чтобы больше не мешаться у него на пути.
Я чуть не рассмеялся. Так странно звучали слова слуги Петровича. А ведь это действительно могли быть мысли копейщика. Уже несколько раз мы сталкивались, когда он ставил на кон даже саму свою сущность, чтобы обогнать меня. Сначала он чуть не стал слугой Атиса, сейчас от него осталось только лицо. С учетом оплаченной цены я бы тоже себя не любил… Но можно ли повернуть вспять этот процесс? Превратить зависть в сотрудничество? Ненависть в уважение?
– Если увидишь мастера, то передай ему… – я резко повел косой вверх, ловя прыжок пожирателя стихий и удерживая его на безопасном расстоянии. – Глупо ненавидеть тех, кто смог тебя обойти, и неважно, оказались они более талантливыми, трудолюбивыми или просто удачливыми. Что это дает?
– Что дает? Ты знаешь Сальери? – безжизненные глаза уставились прямо на меня. – В мире жили тысячи средних музыкантов. Но прошли сотни лет, и все помнят только Моцарта и его. Или Дантес и Пушкин. Убийцы талантов покоряют вечность не хуже тех, кому благоволит судьба или удача. Мастер рассказывал, что понял это еще в Колыбели благодаря пути Тьмы. Помнишь еще одну твою знакомую Дашу, которая назначила тебя своим врагов и за счет этого становилась сильнее? Конечно, помнишь. Ты и сам использовал эту стратегию, присосавшись к демиургу. Так чего удивляться, что и остальные могут пойти подобным путем?
Это звучало очень странно. Не сами тезисы – тут была обычная демагогия, когда ты добавляешь к своей теории пару любых фактов, которые ей не противоречат. Учитывая, что в мире случилось за всю его историю, не сомневаюсь, что подобную фактуру можно подобрать под самые безумные мысли. Например, принимай свою судьбу, как Ной, или умри. Либо не принимай, как Сашка Зябликов из девятого Б – или тоже умри. Разный уровень фигур, но кого этот волнует, когда ты хочешь победить в споре.
К счастью, я побеждать совсем не хотел. Я хотел прежде всего разобраться в природе обитателей башни.
– Петрович? – осторожно спросил я вслух, проверяя самую очевидную причину того, почему этот пожиратель от пересказа чужих слов перешел к прямому разговору со мной, как будто
