Выпрямив спину, я быстрым шагом подошла к столу, улыбаясь так, как будто сидящий передо мной немец был для меня самым важным на этом свете покупателем.
На нем не было очков в металлической оправе, зато на подбородке красовалась бородавка.
– Здравствуйте, – сказала я. – Приятно познакомиться.
Чиновник, не обращая внимания на лучезарное выражение моего лица, смотрел на бесконечную очередь у меня за спиной.
– Документы, – устало произнес он.
Я уселась на стул.
– Мне очень нужна работа, – начала я. – И надеюсь получить ее как можно быстрее. Видите ли… – я доверительно наклонилась к нему, – у меня есть маленькая сестренка. Ей всего шесть лет, и она осталась без матери. Наша мама и брат сейчас далеко от нас, они трудятся на благо Отечества, совсем как вы…
Немец вздохнул и вытер нос рукавом мундира. Похоже, мои старания не возымели успеха.
– Документы, – повторил он, протягивая руку.
– Поэтому надеюсь, – продолжала я, – на ваше понимание и на то, что вы внесете меня в начало списка.
Я вручила ему свои бумаги, наблюдая за его лицом, пока он их разворачивал, и пытаясь понять его реакцию на вложенные между страницами деньги. Наступила маленькая пауза.
– Я очень старательная, – быстро произнесла я. – И работаю с 12 лет. И никогда не опаздываю.
Немец выдвинул ящик стола, наклонил над ним бумаги, аккуратно высыпал туда деньги и снова его задвинул. Он отдал мне документы, потом протянул через стол бланк и карандаш.
– Заполните это, Fräulein.
С колотящимся сердцем я стала заполнять бумаги. Деньги ушли. Но я снова улыбнулась чиновнику и вручила ему заполненную форму.
– А работа?..
– Вы получите письмо.
– Но…
– Мы с вами свяжемся, Fräulein.
– Но…
– Следующий!
Я сгребла свои документы и отошла от стола. Часы. Брошь. Это была жертва, и я только что отдала ее нацисту, ничего не получив взамен.
Меня мутило от одной этой мысли.
Я проснулась среди ночи, думая о Максе и о провале своей chutzpah. Но тут же до меня дошло, что разбудило меня нечто другое. Вопль. Женский вопль в отдалении.
И этот голос был мне знаком.
Я откинула одеяло и вскочила так резко, что зазвенели матрасные пружины. Оставив спящую Хелену, я выбежала из нашей спальни и, промчавшись через пустую квартиру, оказалась в бывшей комнате пана и пани Диамант. Распахнув окно и впустив внутрь холодный ночной воздух, я, рискуя вывалиться, высунулась наружу.
Вдалеке было видно ярко освещенное гетто, лучи прожекторов прорезали ночную тьму. На путях выстроились вагоны, в плотной человеческой массе невозможно было различить отдельные фигуры. Но я их слышала. Резкие выкрики, детский плач. Лай собак. Все время слышалась стрельба: иногда отдельные пистолетные выстрелы, иногда треск автоматной очереди. Потом я разглядела,
