и он смотрит на меня. Во взгляде его читается тревога, он беспокоится за меня.
Слегка улыбаюсь ему, давая понять, что со мной все в порядке. Он кивает, а затем обнимает меня одной рукой, притягивая к себе. Мне очень нравится то, что мы понимаем друг друга без слов.
– А это у нас кто? – спрашивает Никиас, удивленно поднимая брови.
– Ее мальчик на побегушках, – моментально и бесцеремонно выдает Диньк.
Боже мой. Только не опять. Закрыв глаза, потираю переносицу, а затем открываю их снова.
– Прости, – шепчу я Стилу.
Он усмехается, и внутри у меня все начинает гореть.
– Знаешь, это странно, но я не против этого прозвища.
Я качаю головой.
– А я очень даже против.
– Мальчик на побегушках? – брови мужчины взлетают еще выше, и он обращает взгляд к Камиэлю. – И ты не против подобного?
Серафим только хмыкает.
– Ставросу это не понравится, – говорит Никиас.
– Эта традиция в любом случае уже устарела, – отвечает ему Камиэль, пожимая плечами.
– Сказал ангел, которому тридцать тысяч лет.
– О чем это вы? – спрашиваю я, неосознанно прерывая их странный и непонятный диалог.
Никиас жестом приглашает нас следовать за ним.
– Скоро ты все поймешь. Идемте. Помогу вам обустроиться. – Они с Камиэлем снова жмут друг другу руки, одновременно кивают, прежде чем Никиас начинает спускаться с холма в сторону деревни. Я делаю пару шагов в его сторону, но, заметив, что серафим стоит на месте, замираю.
– Ты не идешь с нами?
Он отрицательно качает головой.
– Я вернусь так быстро, как только смогу.
Точно. Падшие в Лондоне и Нью-Йорке. Камиэль ведь Ангел Войны. Дела не ждут, нужно поубивать кучу врагов и все в таком духе.
Я кусаю нижнюю губу.
– То, что ты сказал об отношении некоторых ангелов к Нефилимам… В Лондоне и Нью-Йорке соберется множество потомков ангелов, которые будут помогать, чем только смогут. Мне стоит переживать?
А что, если в этой передряге окажутся и мои друзья? Я точно знаю, они не захотят сидеть сложа руки в резиденции старейшин, зная, что большинство их сородичей отправляется сражаться.
– Мои войска будут разбираться с Падшими, – отвечает мне Камиэль. В желудке у меня все сжимается. Звучит не очень-то обнадеживающе. – Знаю, у тебя много вопросов. – Он поднимает руку, будто собирается потрепать меня по волосам или плечу, но опускает ее, так и не коснувшись меня. Сейчас мы оба чувствуем себя очень неловко. – Мы обязательно поговорим, когда я вернусь.
Я коротко киваю ему. Учитывая положение дел, это единственное, на что мне остается надеяться. Серафим поворачивается в сторону моря и взмывает в небо. Не дожидаясь, когда он исчезнет из виду, я отворачиваюсь в противоположную сторону. Сделав глубокий
