приезжать в Лондон повидаться с друзьями. А новый дом очень большой, значит они тоже смогут приезжать погостить. На каникулах, если захочешь».
По лицу Тьерри вообще невозможно было понять, что он думает.
«И дело не только в деньгах, мои хорошие, – сказала Изабелла, пытаясь перетянуть детей на свою сторону. – Нам просто надо переехать».
– И все-таки я по-прежнему считаю, ты совершаешь ошибку, – продолжила уговаривать подругу Фионнуала, одновременно макая кусочек хлеба в оливковое масло и подчищая им тарелку. – Ты еще не оправилась от потрясения, а потому не способна принимать жизненно важные решения.
Судя по лицу Мэри, она придерживалась аналогичного мнения. Но Изабелла должна была это сделать, причем немедленно. В противном случае она просто-напросто сломается. А новый дом давал ей прагматичное решение всех проблем. Единственный способ собрать из осколков свою жизнь, избавиться от неизбывной боли утраты, избавиться от наваждения. Иногда, когда у нее разыгрывалось воображение, она уверяла себя, будто именно Лоран послал ей новый дом и сделал это в искупление грехов за долги. А дети так легко приспосабливаются, успокаивала она себя. Взять хотя бы тех, чьи родители были беженцами, дипломатами или военнослужащими. Они ведь постоянно переезжают. В любом случае, может, и ее детям станет легче вдали от того, что постоянно напоминает им о прежней жизни. Возможно, и ей самой станет легче.
«Если я правильно все понял, то дом нуждается в капитальном ремонте», – сказал ей поверенный.
Она решила встретиться с ним лично, поскольку не могла до конца поверить, что это не розыгрыш.
«Там когда-то жил мой двоюродный дедушка, значит все по определению не так уж и плохо», – ответила она.
«Боюсь, я знаю только то, что значится в официальных бумагах, – произнес он. – Но примите мои поздравления. Насколько мне известно, это один из самых больших домов в округе».
Она оказалась единственной здравствующей родственницей хозяина, а потому унаследовала дом вследствие невидимых связей, возникающих при отсутствии завещания.
– У тебя ушла целая вечность на то, чтобы стать первой скрипкой. И ты чертовски хорошо играешь, – сказала Фионнуала. – Ну а кроме того, в своей глуши ты уж точно никогда никого не встретишь.
– А с чего ты взяла, что мне это нужно?
– Не сейчас, конечно. Но со временем… Послушай, я не хотела…
– Нет, – оборвала ее Изабелла. – Лоран был единственным мужчиной в моей жизни, и никого другого больше не будет. И вряд ли найдется такой человек, который смог бы… – Она замолчала, а затем твердо добавила: – Я хочу начать жизнь с чистого листа. И этот дом – новое начинание.
– Что, полагаю, для тебя очень важно. – Фионнуала накрыла руку подруги своей. – Черт, мне уже пора. Прости, Изабелла, но дирижирует Бартон, а ты
