высоко-высоко над суетливой бренностью греховного, дурно пахнущего и опасного мира, давая возможность, уединившись в себе, хоть как-то разобраться во всем этом.
«Твое бо есть, еже миловати и спасати нас», – тихо скажет молитва. Именно это осознание, однажды застав дома мой вечно блуждающий разум, наконец, поселится в теле, навсегда соединившись с душой и верой.
Гроза
Рыбачий зуд мучил пацанов уже несколько дней. Дядя Коля, добродушный фронтовик без одного глаза, мой родной дядя, накануне рассказал нам, как он в озерке, что напротив кордона лесничего Антона Ивановича, надергал здоровенных карасей, у которых хвосты торчали, не умещаясь в ведре. Целый день вся ватага просто стелилась перед родителями, предупреждая каждое их желание, безропотно перенося все тяготы и лишения домашних работ, опускаясь до противненького раболепия ради только одной цели: к вечеру, послушно подойдя к маме и заглянув ей в глаза, молитвенно попросить разрешения запрячь Серко, чтобы поехать в ночное на рыбалку. Удочки, черви и далеко не изысканная снедь уже давно были припасены и стояли в укромном месте. Наступал самый напряженный момент реализации бесхитростной детской дипломатии.
Главнокомандующим в доме была мама. Она недолго смотрела на наши заслуженные лица и, обращаясь к Валерке как к старшему, произнесла своим донским распевом: «Серка дюже не гонитя, пущай до завтря позорюеть в зеленях». После этих магических слов понадобилось всего несколько минут, чтобы запрячь покладистого жеребца в легкую телегу, и она затарахтела по дорожной гальке, унося шесть маленьких шалопаев в абсолютно счастливую неизвестность, какую только могло нарисовать тогда наше бескрайнее воображение.
До заветного озерка было не более пяти километров. Остановились на деревянном мосту из добротного накатника, поверх которого, в две плахи убитая колесами, светлела широкая колея. Мост этот связывал два берега небольшой речки Кручины и был излюбленным местом, откуда мы часто наблюдали, как на мелком перекате пестрые пескари, шевеля усиками и поблескивая золотыми ободками глаз, деловито буровили проточный песок. От этого места широкой лентой, перепоясывая гору, уходил большак на село Ново-Троицкое. Груженые подводы, полуторки и трехтонки, отгромыхав по тракту, возвращаясь из города, часто останавливались именно в этом месте, притулившись под огромными черемухами отдохнуть.
Недолго полюбовавшись на речную мелюзгу, мы тронулись в путь, устремляясь своими маленькими сердцами туда, где, по всему, уже заждалась нас настоящая большая удача. Разбухшее солнце медленно кипело в вечернем вареве душной атмосферы, когда мы уже подпрыгивали на кочкарнике вблизи озерка. Разобрав свой нехитрый скарб, быстро, без лишних движений, готовили снасти. Достаточно опытные в подобных делах, мы вскоре уже безмолвно застыли с удочками, пришпилив свои взгляды к поплавкам.
Отпущенный без треноги и за
