о том, как часто мамуленька поджимает свои красивые губы, когда речь заходит обо мне. Не особо я на роль дочери вписываюсь, это точно. Слишком мы разные.
Достаточно посмотреть на нас, чтоб понять, что мне от нее внешне ничего не досталось.
Яркая, роскошная, знающая себе цену, успешно ведущая свое, пусть и небольшое, но устойчивое консалтинговое агентство, мамуленька в свои сорок два выглядела едва ли на тридцать пять. И это были шикарные тридцать пять.
Я же, особенно сейчас, с двумя пучками – рожками на голове, без грамма косметики и наряженная в цветной джинсовый комбез, смотрелась подростком в стадии бунтарства.
Мы сидели друг напротив друга олицетворением полярности миров, в которых жили. Общим у нас с ней было только одно: цепкий, независимый характер и бульдожья хватка.
– Котенок, ты бледненькая какая-то, – мамуленька смотрела на меня обеспокоенно, постукивала ложечкой по блюдцу, – может, все же отдохнешь? Ну есть же для животных всякие там гостиницы… Давай вместе в Италию? Мне рекомендовали, там новый курорт… Не помню названия…
Я помотала головой, не поднимая взгляда от коленок, где Буся уже угомонилась и теперь счастливо грызла сухарик. Нет уж. Куда-то ехать, отрываться от привычной жизни… Да еще и с мамой. Ну не пятнадцать же мне, в самом деле, хоть, может, и выгляжу по-другому!
– Катя, здравствуй!
Мужской голос прозвучал совсем неожиданно и близко. Я подняла голову, прищурилась. Заслоняя солнце, стоял передо мной Вадим Петрович, улыбаясь в своей обычной альфасамцовой манере, сокрушительно и ослепительно.
– Здравствуйте! – я поднесла руку к глазам козырьком, чтоб разглядеть получше его и его приятеля, с которым они подошли к нашему столику.
– Не ожидал тебя здесь увидеть! Позволишь присесть?
Они как-то очень шустро расположились за нашим столиком, я даже сказать ничего не успела.
– Это мой друг, Юрий Васильевич, а это Екатерина, помнишь, я говорил что она мне сейчас для проекта рекламу полностью отрисовывает? А это твоя подруга?
– Это мама… – тут я повернулась к мамуленьке и увидела, что она сидит, выпрямившись, жестко сжав губы и смотрит на приятеля Вадима Петровича злым взглядом. Удивившись такой реакции, я только слабо булькнула, заканчивая, – Маргарита…
– Павловна, – завершил за меня неожиданно Юрий Васильевич, тоже глядя на маму пристально, но как-то виновато, – мы… Познакомились недавно…
– Мама? – страшно удивился Вадим Петрович, переводя взгляд с меня на мамуленьку, и не выдавая все же дежурных комплиментов о схожести красоты мамы и дочки. И это было правильно, потому что ничем похожим здесь и не пахло.
– Мама. – Неожиданно жестко и четко произнесла мамуленька, резко вставая из-за стола, – нам пора.
Я растерянно поднялась следом, сгорая от любопытства, но не собираясь теребить ее в данную минуту. Было понятно, что мамуленьке почему-то крайне неприятен друг моего заказчика, и она не хочет с ним
