топчанчике. Если начальства нет.
Постелили на него какое-то старое одеяльце, а я протянул этой модельной афро-негритоске какие-то относительно чистые ватные штаны и фуфайку пятьдесят последнего размера. По длине-то нормально, а плечи до локтей свисают. Но это не важно, лишь бы тепло было. Хотя даже это рванье на ней смотрелось неплохо. Что значит, профессионал!
Кое-как, жестами, показали, что сейчас нужно лечь поспать и отдохнуть. Мол, утром поговорим. Наша Маугли настороженно посмотрела на нас, затем улеглась и свернулась калачиком. А мы ее еще сверху одним одеялом накрыли. Намерзлась, небось, на улице ночью! Тут ей не Африка. Да еще и устала, наверное. И главное, непонятно, откуда ей здесь взяться?
Хотя город у нас студенческий. Всякой твари по паре найти можно. Вот и она, наверное, шла в общагу и заблудилась. Или в ночном клубе перебрала, хотя перегара от нее не чувствуется. В общем, решили, что разберемся утром.
А как пошло дело к сдаче дежурства, решили спящую красавицу растолкать и усадить за стол завтракать, чем Бог послал.
– Ты говорить-то умеешь, Маугли? Спик Инглиш? Шпрехен дойч? Парле ву франсе? Вот блин, Коля, ты суахили знаешь? Или арабский? Чёрт его знает, откуда к нам этакое чудо занесло!
– Англик, – вдруг произнесло чудо, несмело присаживаясь на табурет и кутаясь в широкую, не по размеру, фуфайку. – Ме парль англик а пти.
– О, говорящая! – рассмеялся Коля. – Вот теперь дело пойдёт! Только понять бы, на краковском это.
– Похоже на дикую смесь английского с французским. Я где-то читал, что в колониях возникали такие языки, креольские называются. В Африке или на островах. Она говорит, что немного шпрехает на английском.
– На английском не «шпрехают», а « спикают», – авторитетно заявил Николай.
– Да хоть «ботает» пусть на этой фене, лишь бы понимала, – отмахнулся я. – А ты кушай, не стесняйся. Вот это картошка, в мундире. Можно не чистить. Вот это бутерброд, хлеб и сало. Это лучок, зелёный. Его лучше в соль макать. Как и картошку.
Приговаривая все это, я наглядно показывал перепуганной, разглядывающей окружающее диким взглядом интуристке, как нужно употреблять те или иные продукты. Она несмело взяла в руку картофелину и осторожно надкусила. Пожевала, прислушиваясь к ощущениям, и вгрызлась в корнеплод.
– Вот и умница! – похвалил я. – Огурчик вот бери. Сразу видно, голодом морили человека! Давай я тебе ещё лимонада налью.
– А может, лучше водочки? – вкрадчиво спросил Николай, поболтав остатками на дне бутылки из-под самогона.
– Водка? Славян?
– Точно! – развеселился Коля. – Главный славянский напиток, водка! Ну, давай, за встречу!
И разлил остаток по одноразовым стаканчикам. Получилось каждому грамм по двадцать, чисто символически, только глаза закапать. Мы подняли ёмкости, ритуально сдвинули и опрокинули внутрь. Найденыш-Маугли чуть задержалась, принюхиваясь, а потом довольно бодро поглотила
