здоровяка Уреса. Начальник так ловко махнул острой саблей, что срезал вместо моих ног, шапу подчинённого.
Приземлился в песок, на две ноги и левую руку. Правая, отведена назад, чтобы вовремя выхватить своё оружие. Длинные пряди выгоревших на солнце волос, свесились до самой земли. Пришлось намеренно распустить волосы, для сохранения пущей анонимности. В объявление о розыске, есть моё условно подробное описание. Лучший камуфляж в городе, это его отсутствие. ХайСыл бы со мной согласился. Теперь было некогда забирать волосы на затылке, плести косу или прятать их за воротник или капюшон.
Толпа обступила нас плотным кольцом. Варианты для успешного побега отпадали. Остальные стражи в количестве четырёх человек, стали меня окружать. Предсказуемо.
– Хватайте его, – предвидено рявкнул начальник, не стремясь первым показать пример подчинённым и почтенной публике, мастерства оперативного захвата преступника, чтобы обелить свою честь и достоинство.
Наверно стража не привыкла хватать, одетого в чистые, новые белые одежды, господина средних лет с приличной длиной опрятных волос, явно присущей лицу высокой знати и скорее всего косвенным образом, приближённого к самому его Величеству. Да вот только сидел я на песке на трёх конечностях, словно дикое животное. Не колебался, только детина Урес. Могучие телом люди, всегда предпочитают словам и рассуждениям, дело. Наверно если бы стоял и смотрел ему открыто в глаза, то застеснялся бы даже сам Урес. Увы. Урес, заранее прости меня, мой план, совсем иной.
Урес подошёл ко мне, наклонился, чтобы схватить меня, но вместо захвата, поймал лишь воздух в ладонь, да получил хороший пинок по шее. Детина не устоял и упал на земь. Публика захохотала. Представление продолжалось. Я застыл, ожидая следующего хода.
– Схватить! Но не убивать! – буркнул начальник, беря под контроль ситуацию.
– Четверо стражей, плотнее сжали алебарды, в явном желании сначала изрядно покалечить, а потом привести в исполнение устно переданную им начальником власть.
Рывок справа и алебарда режет воздух там, где была моя правая нога. Прыжок и прямой удар ногой приходится в челюсть любителю атаковать первым. Удар на совесть, с передачей инерции массы всего тела, оттолкнувшегося от земли другой ногой при приземлении. Страж падает, теряя на ходу сознание. Новая атака. Желание оставить в моём теле большую дырку проваливается в никуда. Руки скользят в сторону вытянутого древка оружия, давят, а нога бьёт в выставленное вперёд колено. Сустав с хрустом ломается, страж исступлённо орёт и падает на потеху возбуждённой публике. Большая часть не радуется, не осуждает, а просто завороженно восклицает и ропщет.
Уворачиваюсь, от новых дугообразных атак. Песок вздымается, когда широкие клинки шаркают по нему, в тех местах, где я мерцаю. Мой кулак с вложенной в него всей имеющейся силой, встречается с рёбрами одного атакующего, в том месте, где мягкие завязки из кожи держат его лёгкие
