thor>Невероятно изобретательный роман, притязающий на многое.
Воплощение «Ланарка» по грандиозности не уступает его замыслу: нечасто встречается роман, всецело коренящийся в обстановке одного отдельно взятого города и вместе с тем предельно доступный восприятию людей, живущих где угодно.
Когда рассвет наступает и уходит в смятении, мы оказываемся во власти неотразимого сюрреалистического воображения. Это некая сага о городе, зыбком, как часы Сальвадора Дали.
«Ланарк» – удивительный плод любви и безудержного воображения, неиссякаемый источник богатств.
Эта книга изменила весь литературный пейзаж, что поразительно само по себе. «Ланарком» не может пренебречь никто из тех, кто причастен к нашей культуре или питает к ней интерес.
Замысловатая криптокальвинистская «Божественная комедия», которая должна найти самую широкую аудиторию.
Мастерское воссоздание жизни подростка, его ранних дружеских связей и первой любви, пробуждения художнического таланта и гибели надежд на фоне изощренных общественных предрассудков, которые приходится усваивать по мере взросления…
Самый выдающийся дебютный роман за долгие годы, своего рода шотландская версия джойсовского «Улисса».
На земле явятся существа, вечно друг с другом противоборствующие, что будет сопровождаться бесчисленными потерями и жертвами со всех сторон. Злобе их не будет предела; мощными руками они повергнут наземь обширные леса земли; насытившись пищей, они начнут насыщать свои желания, сея вокруг смерть и ужас, лишая все живое отдыха и крова; в безмерной гордыне они устремятся к небесам, но не в меру тяжелые члены не дадут им воспарить. На земле, под землей и в водах не останется ничего целого и нетронутого, не перемещенного из одного края в другой. Утроба их послужит передвижной гробницей тем, кого они убьют.
Отчего не разверзнешь ты, земля, свои бездонные провалы, отчего не поглотишь этих безжалостных, жутких чудовищ, дабы не оскверняли они взора небес?
Владимир. Предположим, мы раскаялись.
Эстрагон. В чем?
Владимир. Ну… (Задумался.) Давай не будем вдаваться в подробности.
Книга третья
Глава 1. «Элита»
Ход в кафе «Элита» вел через лестницу из фойе кинотеатра. Одолев две ее трети, посетители попадали на площадку, где находилась дверь в сам кинотеатр, но клиенты «Элиты» следовали дальше, туда, где их ждала обширная, неопрятная на вид комната, заставленная стульями и низенькими кофейными столиками. Комната казалась грязной не потому, что там было не убрано, а из-за освещения. Пол был застелен малиновым ковром, обивка мебели была алой, завитки лепного узора на потолке – розовыми, но в свете тускло-зеленых бра все эти цвета превращались в оттенки коричневого, а лица посетителей делались серыми, как у мертвецов. Вход был расположен в углу, напротив находилась стойка из хрома и пластика, позади нее, за сверкающими ручками кофейного автомата, улыбался лысый толстяк. Одетый в черные брюки и белую рубашку с черным галстуком-бабочкой, он казался немым или необычно молчаливым. Он не произносил ни слова; посетители обращались к нему только за чашкой кофе или сигаретами, а в промежутках он сохранял такую неподвижность, что можно было подумать, будто стойка является его продолжением, вроде кольца при Сатурне. Дверца у бара вела на узенький балкон над входом кинотеатра. Там едва хватало места для трех столиков с металлической столешницей и опорой для зонта в середине. Никто не пил там кофе, потому что небо часто хмурилось, немилосердно задувал ветер, а то и лил дождь. Поверхность стола была в лужицах, повисшая мокрая ткань зонта хлопала об опору, сиденья были сырые, и все же тут сиживал обычно человек лет эдак двадцати четырех, закутанный в черный плащ с поднятым воротником. Он то взглядывал недоуменно на обложенное небо, то задумчиво покусывал сустав большого пальца. Других желающих обосноваться на балконе не находилось.
Когда «Элита» бывала заполнена, тут слышалось множество языков и диалектов. Посетители были молодые люди до тридцати, и рассаживались они кликами по пятеро-шестеро. Клики существовали политические, религиозные, артистические, гомосексуальные, криминальные. В одних обсуждался спорт, в других – автомобили, в третьих – джаз. Иные имели главу; центром самой большой был Сладден. Его клика располагалась обычно на софе у балконной двери. Соседняя
