графии незнакомца, – даже наоборот.
Больше всего меня беспокоит то, что я не узнаю себя в зеркале. При том что я вовсе не в костюме для Хэллоуина, когда переодеваешься Фредди[1] или Чаки[2].
Фредди и Чаки я тоже помню.
А вот этого парня с голубыми глазами и непослушными темными волосами, что смотрит на меня сквозь круглые стекла в металлической оправе, – не помню. Если не учитывать его потерянный вид и фиолетовую шишку на лбу, выглядит он сносно. Не красавчик, конечно, но, надо признать, могло бы быть и хуже. В то же время странно: до того как взглянуть на собственное отражение, я совершенно не знал, чего ожидать. Будто я не из плоти и крови, а дух без телесной оболочки. ЛОЛ.
Короче, я к тому, что одинаково бы удивился, увидев в отражении блондина, шатена или рыжего, с глазами зелеными, как у змеи, или карими, как у поросенка. Или того хуже – косоглазого. То есть мне выпал не худший вариант. Я должен радоваться. Или нет, не должен. В этой внешности теперь заключено мое настоящее и будущее.
Потребуется некоторое время, чтобы мы привыкли друг к другу: я и мое отражение.
Поэтому я начал вести дневник: чтобы привыкнуть к себе, узнать себя, восстановить себя. Сейчас моя голова как огромный пустой дом с гладкими стенами, а любая мысль – словно мяч, брошенный чемпионом по бейсболу: врезается, отскакивает, вырывается из рук, но не теряет скорости.
Не знаю, хорошая ли идея вести дневник. Не знаю, в моих ли привычках это делать. Но ведь я и не знаю, в моих ли привычках прыгать с парашютом. Может, эта первая страница станет последней – посмотрим.
А пока что выводить буквы, составлять из слов предложения в пустой тетради мне даже нравится.
Однако кое-что мне хочется сразу оговорить. Кое-что очень важное. Что бы они там ни говорили, я появился на свет не пятнадцать лет назад. Ни даже шестнадцать. Нет.
С моего рождения прошел день, два часа и пятьдесят три минуты.
Позже
Я снова взялся за дневник, потому что не могу уснуть. Понял, что не рассказал о «них» и это нехорошо. Под «нехорошо» я не имею в виду «неправильно». Скорее, «нездоро́во». Как, если перед сном не почистишь зубы, бактерии размножаются и превращаются в кариес. Конечно же, «они» не бактерии.
«Они» – это мои родители. Но обо всем по порядку. Дневник, познакомься с моим отцом: Арно Валинцки. Высокий худой брюнет с голубыми глазами. Да, мы немного похожи. А вот моя мама – Беатриса Валинцки. Низенькая блондинка с карими глазами. Ни худая, ни толстая. Я бы даже сказал, красивая для своего возраста. Элегантная. Очень элегантная. Он – инженер по продажам, она – секретарь в какой-то фирме, я забыл название. Да, как ты уже понял, память не мой конек!
Не стану скрывать, было забавно, когда они рассказали обо всем. Я, конечно, не об их работе, а о том, как они представились мне родителями. Произошло это в больнице через несколько минут после того, как я очнулся. Получилось что-то вроде:
– Наконец-то! Он открыл глаза! (Беатриса)
– Давно пора! Мы уже четыре часа тут ждем. (Арно)
Я молчал, оно и понятно: я только-только открыл глаза и заметил лишь настенные часы, показывающие ровно семь ноль ноль. Тут я понял, что умею вовремя проснуться, хотя в глубине души мне было жаль, что на часах не ноль ноль семь – так выглядело бы гораздо круче.
Арно:
– Ромен! Ну скажи уже что-нибудь! Как твои руки?
Беатриса:
– Ромен, солнышко, тебе не больно?
Я взглянул на руки: ладони немного красные, но ничего смертельного. Скрипучим голосом я промямлил:
– Думаю, все нормально.
Именно в этот момент я повернул голову направо и увидел мужчину и женщину такими, какими я описал их выше: она сидела на сером пластиковом стуле, он, одетый в черный костюм, стоял как вкопанный, ожидая с таким напряжением, что я, кажется, ощущал его вибрацию. Видимо, я как-то странно на них посмотрел, потому что женщина тут же забеспокоилась:
– Арно, сбегай за доктором. Быстрее.
– Но…
– Пожалуйста. Хотя бы сейчас сделай как я говорю…
Мужчина поколебался, но нехотя послушался.
– Ромен, голова? Голова болит?
Голова? Стоило ей заговорить о голове, как вдруг я почувствовал боль.
– Да, мадам… немного.
– Мадам! – воскликнула она, прижав обе ладони к губам. – Ну же, Ромен! Что с тобой? Ты… ты не узнаешь меня?
Я изо всех сил всмотрелся в нее. Прямые средней длины волосы гармонично обрамляли овал
Фредди Крюгер, персонаж из серии фильмов ужасов «Кошмар на улице Вязов» (1984–2010).
Персонаж из серии фильмов ужасов «Детские игры» (1988– 2 019).
