толстенную амбарную книгу, куда собирал разные истории касательно мореплавания по Байкалу. Что-то записывал от руки, услышав, на его взгляд, дельный рассказ какого-нибудь бывалого морехода или удачливого рыболова, а что-то вырезал из газет и приклеивал на страницу. За долгие годы раз пять уже наращивал бумажные блоки, подбивая новые тетради. Машинально открыл эту свою, как он говорил, «вспоминательную» книгу.
– Скажи вот потом, что случайно открыл на схожей мысли, и не поверят. Ну вот, выписал же когда-то. Газета «Восточное обозрение». Сорок три годика тому назад, получается аж 1888-й!
«В прошлом году управление «Кяхтинского пароходного т-ва» своими действиями и распоряжениями доставляло обильный материал для разговоров среди коммерческого делового люда г. Иркутска. Дело в том, что с начала 1887 года назначен был новый управляющий, до этого служивший там же механиком. Он зарекомендовал себя в глазах одного из участников т-ва своей оригинальной закономерностью. Он взял на себя задачу увеличить доходы и уменьшить расходы т-ва, но год кончился, и результат получился как раз обратный, т. к. увеличились расходы и уменьшились доходы.
…И вот начались сокращения, уменьшения, урезывания по всем направлениям. В силу таких обстоятельств между служащими и рабочими, с одной стороны, и управляющим, с другой, установились отношения самые недружелюбные. Так что когда в мае месяце сгорело механическое заведение, то все в один голос говорили, что это был поджог и что сделан он был в отместку за притеснения бедного рабочего люда. Семимесячное поднимание из воды парохода «Бурят» хорошо известно очень многим… Подробный рассказ об этом был бы весьма поучителен. Из него видно было бы, между прочим, как люди со спокойной совестью тратя хозяйственные тысячи и, подвергая опасности жизнь десятков людей, учатся поднимать затопленные пароходы…»
Капитан раздосадованно, словно дело касалось его лично, стукнул ладонью по столу. «Разгильдяи!» – подумал Капитан. Подумал не о ком-то конкретно, а, так сказать, в целом, возможно, не исключая и себя самого.
– Сам-то хорош, усадил Ледокол на банку! Ну, как такое могло случиться с ним самим, опытным капитаном!?
Конечно, разгильдяй! Никто не станет вспоминать подвиги прошлого. Скажут: потерял бдительность, притупилась острота руководства, профессионально заржавел.
Замполит Госпара, конечно же, вспомнит о его политической незрелости. Замполит чего-нибудь политического приклеит. Эсеровщину, к примеру. Без ярлыка нынче никак – ярлык это как этикетка в магазине – по ней сразу видать какой товар: хороший-плохой, дорогой – средний. Ярлык издалека тебя представляет!
Положим, в эсерах он точно не ходил; в душе симпатизировал Троцкому. Так кто до его души доберется?! И симпатизировал-то не потому, что понимал что-то в его бесконечных статьях и выступлениях. Ни-ни, ничего не понимал, мудрено все у революционеров, плохо понятно для неподготовленного гражданина. Просто в душе протест – никак
