отсюда! Недаром тебе поутру приснился кошмар о его братии! Это знак!
Я понимал, что призывы Джейкоба н безосновательны, и мольба древнего, истасканного годами многоглазого страшилища могла быть лишь мнимой, усыпляющей внимание, прелюдией охоты, однако сердце, привыкшее подсказывать мне, как надо правильно поступить, не дало расчётливому благоразумию повернуть меня вспять. Оно говорило – ты же чувствуешь, что существо попало в беду! Хотя бы выслушай его!
– Что у тебя стряслось? – спросил я, изучающе разглядывая бирюзовые прожилки на вздутом брюшке.
– Глупо!
– Я контролирую ситуацию, Джейкоб!
Паук помялся, а затем грустно затрещал:
– Полагаю, прежде всего, мне надлежит представиться. Вот уже более чем сто сезонных смен я ношу имя Бракарабрад и живу в Тутовой Прогалине, где мои родители, а до них родители их родителей вязали сети и рождали на свет потомство. Наш род, Серебряная Роса, отличается от всех известных тебе паучьих племён тем, что не принимает соков иных созданий, но разводит сады, с коих питается нектарами. Ты можешь убедиться, что я не вру, заглянув за тот холмик, там у меня воздел.
– А потом ты продолжишь свой рассказ?
– С твоего позволения.
Я натянуто улыбнулся.
– Предупреждаю, если мне случится обнаружить по ту сторону дёрна твоих голодных родичей – добряка ломать не стану. Мой посох ой, как занозисто щипается.
– Собственно о родичах я тебе и хотел поведать. Возвращайся, человек.
– Калеб. Меня зовут Калеб.
– Тебя зовут не Калеб, а болван! Паукам кинжалы не нужны! Тобою сейчас закусят, а я останусь лежать в Тутовой Прогалине, пока твоё колдовство не развеется и мой дух не освободится!
– Как ты помнишь, оно никогда не сойдёт с лезвия и ты, до конца времён, будешь ржаветь в стылой почве, – хмыкнул я, заинтригованно направляясь к покрытому проплешинами зелени холму.
– Вот, вот! Ты умеешь ободрить!
Я неторопливо обогнул тройку деревьев и, поднявшись на взгорок, затем спустился с него вниз к дивно пахнущему, ухоженному вертограду. За бортиками, слепленными из паутины, дружно, ряд к ряду, вздымались самые невообразимые цветы – большие, красновато–розовые, с упругими стеблями и толстыми листьями, по–видимому, не боящимися мороза. Бутоны качались на уровне моей груди. Вот бы Эмилии здесь понравилось! Эх, жаль, что её нет рядом… Я побродил вдоль зарослей, после чего вернулся к Бракарабраду, который смиренно ждал там же, где мы и расстались.
– Я готов слушать дальше.
– Спасибо, что не покинул меня, Калеб.
– Переходи к сути, а то, знаешь ли, у нас и без тебя забот полон рот! – прокряхтел Джейкоб.
Бракарабрад осел лапами на мшистую подстилку и неожиданно испустил из всех глаз потоки слёз.
– Не обращай внимания на мой кинжал, он не собирался тебя обидеть, – поспешил утешить я паука, подразумевая,
