из боли в душе о судьбе своих детей и жены, переломанных рёбер, выбитых зубов, силы воли к жизни, да помощи «врачей отравителей»…
Был еще и хороший момент в работе Советских консулов, для ускорения его возврата, перед отъездом нашли деду Ивану его родную сестру, это была бабушка Алексея Ульяна. К ней и ехали дед Иван, но так она практически не писала, была полуграмотная, на словах консулы говорили, что у них в СССР всё хорошо, сестра будет рада приезду и ждёт их. Словам этих дип-«вербовщиков» он тогда поверил. Теперь только Лида и их трое детей ехали к ней, ведь после Ленинграда, в поездном купе остались только они.
Внешний вид их на железнодорожных станциях вызывал удивление и насторожённостью у советских граждан. Одеты были они очень уж хорошо, да и говорили с заметным акцентом, а много походивший в бельгийский детский сад младший, на русском языке знал всего пару слов. Статьи и разговоры о «шпионах» и «врагах» пробуждали в людях инстинкт их сторониться. Но отсутствие наличных денег, которые были у изолированного от родных главы семьи, и Лидии приходилось, компенсировать уменьшением запасов хорошей одежды из не взятых чекистами пары чемоданов, которая давала возможность что-то покупать после её продажи или обменивать на еду.
Лида попробовала вернуться к своим родным в Донбассе, но они не приняли её. Понимая, что это чревато помощью «врагам народа» с негативными для свободы и жизни последствиями. В итоге она смогла приехать к Ульяне, родной сестре Ивана, благо это было недалеко от места жительства её родственников, на самом востоке антрацитовых залежей страны, да и прилично имеющийся чемоданный гардероб, дал возможность добраться не истощенными в долгой дороге на родину. Бабушка Алексея приняла её и детей брата, узнав, что ещё несколько дней назад Иван был жив. Приютила их в небольшом съёмном домике на окраине шахтёрского города. Работать Лидии, можно было устроиться только разнорабочей или уборщицей – ведь она жена «врага народа», знание языков и педагогическое образование ничего не давали. Но хоть какие то деньги у Лидии появились, ведь запас заграничных вещей уже давно иссяк, благо, что ещё у бабушки Ульяны был небольшой огородик, который давал им возможность прокормиться…
После суда Иван попал в советские лагеря, о которых вспоминал дед Иван так же неохотно и тяжело. Если в немецких, где после тяжёлой работы в каменоломнях и скудных ужинов ночью был покой, то в ГУЛАГе приходилось с «блатными» делить пайки еды и место на нарах для отдыха. Битвы эти шли ещё и днём на просеках, и опять деду Ивану повезло, потому что силы в его нескольких лагерях, в которых он отбывал свой срок, были равными между «блататой» и «политическими». «Предатели» и «изменники» не имели никаких прав в ГУЛАГе. Они имели отличительные нашивки, при стычках, видя, что забивают «политического», охранники просто отворачивались от происходящего. «Блатные» это хорошо знали и усердно, порой по заказу надзирателей, помогали уменьшать количество «врагов народа» в лагерях. Просто
