была, но старик её специально засадил деревьями и кустами, чтобы туда машины не ездили. У него много странностей, – пояснил Денис.
Выгрузив из багажника вещи Никиты, Денис захлопнул багажник. В этот момент откуда-то справа донёсся собачий лай.
– Нас уже встречают, – прокомментировал Денис.
– Как ты себя чувствуешь, Никита? – поинтересовалась у сына Вера.
– Нормально.
Пройдя по не очень густому ельнику около ста метров, Вера с Никитой, следуя за Денисом, вышли на большой луг посреди леса, на краю которого и располагался хутор деда, представлявший собой несколько традиционных деревянных построек, обнесённых символичным деревянным забором из ошкуренных тонких длинных брёвен, закреплённых горизонтально на толстых столбиках. Между горизонтальными брёвнами, которых было всего три или четыре в пролёте были большие просветы, через которые мог свободно пролезть человек, не говоря о животных. Поэтому забор выполнял роль скорее не заграждения, а указателя внешних границ хутора.
Чуть правее от того места, где приехавшие вышли из леса, не было целого пролёта и трава вокруг была недавно скошена, что говорило о том, что это были символичные ворота хутора. Именно в этот разрыв Денис и повёл Веру с Никитой.
Из-за построек доносился громкий собачий лай. Подойдя к первой постройке, которая представляла собой небольшой и довольно старый деревянный дом с двускатной черепичной крышей, покрытой позеленевшим мхом и лишайником, приехавшие наконец увидели хозяина хутора.
Из небольшого внутреннего загона из крупноячеистой сетки рабицы, уходящего куда-то за дом, за которым метались, разрываясь от лая, две небольшие собаки, навстречу Вере с Никитой вышел среднего роста человек в сильно выцветшем и выгоревшем от солнца защитном костюме цвета хаки, похожем на спецодежду лесников с обилием больших карманов на куртке и брюках.
У мужчины было довольно смугловатое лицо, говорящее о том, что он много времени проводит на солнце и открытом воздухе. Его короткая стрижка подчёркивала лёгкую проседь, отчего волосы на висках казались немного серебристыми, а не седыми. Он был поджар, тонкая кожа на шее и лице подчёркивала скорее не худобу, а жилистость.
На вид ему было около шестидесяти или немногим более того. Несмотря на возраст, лицо его было без глубоких морщин, а из черт лица особенно выделялись очень выразительные глаза и тонко очерченный слегка заостренный нос, придававший ему сходства с какой-то диковинной птицей.
– Супакойцеся злыднi, да дзеду госці завіталі, – прицыкнул на собак хозяин и те сразу успокоились.
– Дзень добры, дараженькiя, праходзьце, рады з вамі пазнаёміцца, Казимир Ландер, – вежливо поприветствовал Веру и Никиту хозяин по-беларуски и провёл во внутренний дворик, расположенный прямо перед домом. Там стояло несколько чурбаков, а точнее спилов от ствола толстого дерева. Большой чурбак, слегка обтёсанный книзу, служил по всей видимости символичным столом, а другие поменьше
