увидели предложенные базы: полет состоялся только 31 марта. Из Москвы они направились на юг, в Центральную Украину. Там, на левом берегу Днепра, на землях бывшей Гетманщины, казацкого государства XVII–XVIII столетий, располагались три старинных казачьих города: Полтава, известная благодаря одноименно битве 1709 года; Миргород, малая родина писателя Николая Гоголя, и Пирятин. Во всех трех городах были аэродромы, построенные до войны; немцы использовали их, захватив эту территорию в 1941–1943 годах. Теперь аэродромы предложили американцам.
В Полтаве немцы повредили или уничтожили все, кроме одного барака. Не осталось “ни водопровода, ни канализации, ни электроснабжения”, как писал Гриффит своему руководству в Англию. Бетонную взлетно-посадочную полосу невозможно было продлить из-за существующих строений, однако было достаточно места для постройки новой из металлических сборно-разборных плит. Железнодорожную ветку, ответвление магистрали, немцы разрушили, но американцы посчитали, что ее можно восстановить. На другой базе, в Миргороде, в восьмидесяти километрах к северо-западу от Полтавы, не уцелело вообще никаких зданий, но благодаря этому полосу можно продлевать в любом направлении. В Пирятине, в восьмидесяти километрах от Миргорода, не было ни построек, ни взлетных полос, и группа, проводившая инспекцию, не смогла даже приземлиться. Американцев ни одна из баз не впечатлила. Гриффит считал, что Советы то ли не могли, то ли не хотели предлагать что-либо еще, а потому приходилось брать что дают6.
К тому времени как полковник Гриффит посетил аэродромы Полтавы и Миргорода и рекомендовал принять базы, ему оставалось еще лишь несколько дней руководить проектом челночных бомбардировок “Бейсбол”, ныне получившим новое имя – “Фрэнтик”. Военные, давшие операции новое название, представляли панику и бедствия, в которые ввергнут немцев челночные бомбардировки. Также оно в полной мере отражало состояние Гриффита, учитывая постоянные трудности, которые чинила ему принимающая сторона. То и дело случались проволочки с оформлением разрешений на инспектирование аэродромов, доставкой оборудования, получением ответов на простейшие вопросы. Все это сводило его с ума. Кроме того, советская сторона настояла на полном контроле действий американцев. Даже личный самолет Гриффита, Дуглас С-47 “Скайтрэйн”, мог совершать полеты из Тегерана и обратно лишь под управлением пилота из СССР. Власти также хотели, чтобы советские штурманы и радисты сопровождали любой американский самолет, а американским санитарным самолетом по их настоянию даже управлял советский экипаж.
Дин был намерен сохранять мир с советскими командующими почти любой ценой. “Полковник Гриффит полагает, что операции в вышеозначенных условиях будут сильно затруднены и что к подобному положению дел следует привлечь ваше внимание, – телеграфировал Дин в Лондон и Вашингтон. – Впрочем, я не считаю, будто из этого надлежит в настоящий момент видеть важную проблему: скорее в долговременном плане
