а Земле. Человек замер, прикидывая подлеты. Он знал, что эта передышка ненадолго: американцы любят заходить звеньями – по четыре бомбардировщика в каждом звене. Значит, как минимум у него есть пять – семь минут, прежде чем они развернутся и зайдут на очередной круг.
Свою машину он увидел, когда выскочил на небольшую площадь. Догорающая, она стояла прямо перед ним, но внутри никого не было. Чернь ей дым клубами уходил вверх, как указующий перст Бога: «Ищи здесь». Преодолев груды вывороченных досок, кирпичей, искореженного металла, пробравшись сквозь завесу пыли и сажи, он замер.
Неужели…
Он узнал бы ее, даже если бы улицы не освещались всполохами пожарищ. Она лежала неподвижно. Ее белая блуза и широкие шаровары потемнели от запекшейся крови. Еще не веря в то, что ее нет, но уже зная и страшась того, что увидит в следующее мгновение, он дрожащими руками приподнял непривычно отяжелевшее, безвольное тело жены. Под ним, скорчившись, лежало маленькое тельце дочери. Она еще дышала, но едва-едва. Он неловко сгреб в беспомощные объятия то, что совсем недавно было его семьей. Уткнулся лицом в спутанные, пропахшие гарью волосы жены. На стиснутых зубах заскрипел песок. Он не плакал, он выл – протяжно, по-волчьи.
Глава 1
Ника устало бродила по кладбищу в поисках нужной могилы, останавливаясь у каждого надгробия. С эмалевых овалов на нее взирали незнакомые люди, в глазах рябило от цифр с прочерком между дат: рождение, смерть, посерединке – жизнь, уместившаяся в коротком тире… Когда стало трудно различать полустертые буквы, Ника с удивлением заметила, что уже наступили сумерки.
Кладбище опустело. Людей, скорбно стоявших у могил, прогнал зарядивший дождь. Поднимался ветер.
За спиной что-то зашуршало. Вздрогнув, Ника обернулась и увидела, как от соседней могилы отделилась невысокая фигура, завернутая в черный целлофан. Из-под острого капюшона красными слезящимися глазками на нее щурилось кладбищенское существо – из тех, что живут рядом с миром мертвых. Какое-то время существо не двигалось, словно оценивая хрупкую фигурку, стоящую перед ним.
– А у нас гости, – хихикнул бомж, обнажив темные остатки зубов.
Ладони в карманах толстовки моментально вспотели от страха. Страх надо было преодолеть. Ника судорожно сжала нагретую рукоятку ножа. Нащупала кнопку и резко вынула руку. Острое лезвие, громко щелкнув, послушно выскочило наружу. Держа нож перед собой, Ника шагнула к мужчине.
– Смерти ищешь? Она рядом! – произнесла глухо.
– Сумасшедшая! – истошно завопил бомж, отшатнулся и, споткнувшись о край могильной ограды, наступил на подол своего импровизированного плаща. Выскользнув из него, он мгновенно растворился в темноте.
Целлофан, подхваченный порывом ветра, черной птицей пролетел вдоль надгробий и шумно прибился к гранитной стеле.
Когда шаги стихли, Ника осела, прислонившись к холодному камню. Сердце стучало гулко, готовое вырваться из груди. Она была жутко напугана! Ей хотелось кричать, плакать, звать на помощь – все что угодно, но только не искать нужную могилу. Зачем она пришла на это страшное кладбище?! Здесь бродят живые мертвецы, и самое лучшее, что можно сделать, – поскорее бежать отсюда!
Дождь продолжал накрапывать. Девушка встала, на негнущихся ногах приблизилась к надгробию и сняла с него целлофан. Укрыться? А то совсем можно промокнуть…
Пытаясь справиться с непослушным трофеем, Ника мельком взглянула на соседнюю плиту. «Спиридонова Марианна Борисовна (1934–1990)», – прочла она стертые буквы с облупленной позолотой. Отшвырнув целлофан, Ника опустилась на колени, перечитывая надпись снова и снова.
– Вот она, Марианна, вот она, наконец-то! – пробормотала девушка, боясь поверить в свою удачу.
Едва справляясь с нетерпением, она начала лихорадочно ковырять ножом слежавшуюся могильную землю. В свежее углубление положила полотняный мешочек, ощетинившийся иголками. Взяла горсть земли, ссыпала в пакет и спрятала в карман. Затем тщательно закопала ямку и для верности утрамбовала кроссовками взрыхленный дерн.
Переведя дух, посмотрела в небо. Дождь усиливался. Где-то там, за тучами, плавала полная луна.
Ника сняла со стелы целлофан, отряхнула, проделав ножом дырку в середине черного полотна, надела его через голову и, став почти невидимой в сгустившейся темноте, заторопилась к выходу.
Она двигалась, ориентируясь на редкую цепочку фонарей, тускло освещавших трассу. Когда до шоссе оставалось метров триста, Ника остановилась, прошептала: «Живая земля – живым, а мертвая – мертвым», отряхнула кроссовки, перелезла через невысокий забор и припустила к тускло блестевшей впереди дороге. Поднявшись по дорожной отсыпке, энергично замахала рукой проезжающим машинам.
Дождь разошелся не на шутку. Машины мчались мимо, окатывая Нику веером
