долго страдал от отсутствия Бенни, но теперь, когда она наконец приехала, вместо облегчения он испытывает негодование. Сложись их отношения по-другому, Бенни сейчас сидела бы рядом. Вероятно, рисовала бы что-нибудь в одном из своих альбомов. У него сохранился тот дурацкий набросок, который сестра сделала на берегу, когда Байрон катался на серфе и без конца падал, дрыгая ногами в воздухе. Он так долго копил в себе обиду на Бенни, что даже не стал сообщать ей о болезни матери. А потом уже было поздно. Он собирался позвонить ей, пока не случилось неизбежное, – действительно собирался. Он понимал, что время поджимает. Но не думал, что все произойдет так быстро.
В прошлую пятницу Байрон вошел в дом и, еще ничего не увидев, почувствовал, что матери больше нет. Он нашел ее на пороге кухни, на полу в коридоре. Врач потом сказал, что такое бывает: случается внезапный приступ и он оказывается смертельным. Это могло произойти с человеком, организм которого боролся с каким-то жестоким недугом. Последнее время мама, как правило, была еще в состоянии самостоятельно встать с кровати, ополоснуть лицо, налить себе стакан воды, пусть дрожащими руками, включить по телевизору какую-нибудь музыку, пока, обессилев, не ложилась на диван.
Обхватив мать за голову и плечи и прижимая к груди ее холодное лицо, Байрон подумал о Бенни, о том, как сообщит сестре о случившемся, и на него вновь накатила волна горя, которое вскоре постигнет и Бенни. Поначалу он не мог даже найти нужных слов.
«Бенни, Бенни…» – подняв телефонную трубку, только и сказал он. Потом умолк, у него перехватило горло. В отдалении слышался шум. Музыка, чей-то говор, звяканье тарелок. Ресторанные звуки.
Прорезался голос Бенни: «Байрон? Байрон?»
«Бенни, я…»
Но она уже поняла. «О нет, Байрон!»
Сообщив новость сестре, Байрон повесил трубку, после чего принялся обдумывать, какие еще звонки предстоит сделать, о чем договориться. Вспоминая уход отца, он думал о том, как далека от них была Бенни все эти годы, и чувствовал, как в нем вновь вскипает обида на сестру.
Черт побери, Бенни!
И вот, подъезжая к дому матери, он видит на дорожке машину из проката.
Бенни.
Байрон входит в дом через кухню, рывками сбрасывает ботинки и, прислушиваясь, замирает на месте. Тишина. Затем шагает по коридору, заглядывает через окно на задний двор, потом в прежнюю комнату Бенни. Ее нигде нет.
Ну конечно.
Он направляется в спальню родителей. Вот она, лежит посреди кровати, как гигантский яичный ролл, завернувшись в стеганое ватное одеяло и чуть слышно похрапывая. Она, бывало, делала так в детстве – вскакивала на кровать между мамой и папой, стаскивала с папы одеяло и заворачивалась в него. «Бенни-ролл!» Папа всякий раз вопил, словно она не делала одно и то же каждое воскресное утро. Таков был способ Бенни развеселить всех, привести в хорошее расположение духа. Но ничего этого уже давно нет.
На Байрона вновь
