лежит ещё один человек. Теперь с близкого расстояния я могу хорошо рассмотреть его. Это один из альпинистов. Макс. Внимательно приглядевшись к его открытым глазам, (которые смотрят перед собой, не моргая), становится очевидным, что спасать мне его уже не придётся.
– Думай, думай, Глория, чтоб тебя! – говорю вслух осипшим голосом. – Брайн, малыш, не умирай. Ты должен бороться за жизнь! Не оставляй меня тут одну, слышишь!?
Никакой реакции.
В стрессовой ситуации при таком холоде мозг отказывается здраво мыслить и принимать решения. Я пытаюсь сосредоточенно подумать. Найти пути решения, как выбраться отсюда. Неожиданно в голову приходит одна мысль. Устремив взгляд в сторону, где лежит замерзшее тело Макса, я решаю добраться до него. Со сломанной ногой это будет непросто сделать, но другого выхода нет. Собрав волю и остатки здравого смысла в кулак, я решительно двинулась к цели.
Отцепив веревку от карабина, я осторожно стала продвигаться вперёд, помогая себе руками. Подобные упражнения выполняют военные, проползая под колючей проволокой. В моей ситуации препятствием станет сломанная нога. По пути я замечаю, что в ущелье становится заметно темнее. Наступил вечер. И это было очень и очень плохо. На то, чтобы доползти до Макса и обратно, потребуется время. Фонарика у меня нет, так что на возвращение вслепую можно не рассчитывать. Придётся остаться ночевать рядом с Максом. Выбора нет. Будь, что будет. Я такими мыслями, что ночь придется провести рядом с окоченевшим трупом, продолжаю путь. По моим подсчетам на дорогу должно уйти примерно минут тридцать.
Кажется, проходит вечность, прежде чем я достигаю цели и добираюсь до бездыханного тела альпиниста. Первым делом снимаю перчатку и проверяю на шее пульс, всё ещё надеясь на чудо. К сожалению, парень мертв. Это не стало для меня неожиданностью.
Итак, идея состоит в том, чтобы снять с Макса верхнюю одежду. Куртку и штаны. Она пригодится мне для дополнительного тепла. Как бы это не кощунственно звучало, Максу она уже не понадобится. Предстоит вывернуть карманы в поисках чего угодно, что может пригодиться для выживания. Для проделывания подобных манипуляций пришлось приложить колоссальные усилия.
Тело Макса замерзло и превратилось словно в кусок гранита. Снимать одежду с трупа низко и ничтожно. Тем более для полицейского. Но когда хочешь жить, забываешь о морали.
В карманах куртки обнаружился: налобный фонарик, злаковый батончик, рация и куча разных креплений. Разложив перед собой найденные предметы, я тупо уставилась на них, как на сокровища.
Первым делом хватаю рацию. Начинаю крутить её, вертеть, но признаков жизни она не подаёт. По корпусу растянулась большая трещина. Рация повреждена. Немудрено. Удивительно, как она вообще не разбилась вдребезги.
От отчаянья начинаю трясти устройство и стучать по нему ладонью, будто это может помочь. На мгновенье рация запищала и ожила. В ней даже послышался треск и шум, но через пару секунд она вновь отключилась.
