с половиной тысяч за «Босшевский» в магазине с пафосным названием «Всё для грузовых авто». Ладно, не в деньгах счастье, и тут же добавил – «а в их количестве». Нужно вставать, «набулькать» кофе и что-то решать с оружием, которое заполонило мне весь подвал. Взял с полки вязанку со своим «прикидом» для того мира. Затем распаковал подшипник, освободив его от целлофана и картонной коробки с надписью «мейд ин германи» и завернув его в Гришину старую газету, шагнул в портал. Вылез из норы, переоделся и зябко ёжась побрёл к зданию сельсовета.
Ждать пришлось около полу часа. Честно сказать, я слегка замерз от утренней прохлады. Мимо проходила стайка девушек, судя по всему идя на работу. Среди них я заметил знакомое лицо. Повинуясь рывку моей грешной души, я тут же окликнул молодую работницу: – Ксения Ивановна! – Та, слегка отшатнулась от неожиданного возгласа неизвестного мужчины, странно посматривая, а затем, моя молодая бабушка завороженно остановилась, всматриваясь в моё лицо, в попытках вспомнить и понять, кто я такой. По глазам было видно, что я ей кого-то напоминаю, но при этом разум ей говорил, что я не знакомец. – Ксения Ивановна, пожалуйста, простите меня! – Я едва-едва сдерживался от того, чтобы рухнуть перед ней на колени и вымаливать прощение за весь беспредел, который я совершил пока был молодым и отмороженным на всю голову, её непутёвым внуком. Я как заведённый, бормотал и бормотал: – Пожалуйста простите меня, пожалуйста. – Та поняв, что «дедуля» не в себе, согласно кивала и пыталась «срулить» от меня задом, поглядывая в след подругам, чтобы те её не бросили наедине со странным чудиком. Когда она стала отдаляться, я крикнул вдогонку. – Передайте привет Федору Ивановичу! Когда она развернулась и ускорилась, чтобы догнать своих, я услышал за спиной:
– Василь, ты тут каким ветром? Москва больше не привечает своих верных сынов? – сказал усач, приветливо улыбаясь. Я пожал ему руки и посетовал:
– Гриша открывай контору, чёт я подмерзать начинаю. – Я, дрожал всем телом и с глаз сами по себе катились слезы. Председатель колхоза нервно повёл плечами, осмотрелся и нервно посматривая на меня, звеня ключами, пошёл к двери.
Когда я вывалил перед ним сверток с барским видом и жестом «вуа-ля», то тот, поначалу не понял. А потом подскочил как ужаленный:
– Да, ладно!!! Ай-да москвич! Ай-да молодец! – и прихрамывая пустился в пляс, неумело изображая присядку с прихлопами и притопами, а потом бросился обниматься. – Васиииииль! Какой же ты молодец! А мне сказали, что подшипников нет и не будет. Мол у них на заводе они штучные и только для сборочных конвейеров, а рушить себе план из-за дураков-трактористов они видите-ли, не будут и послали меня на хутор бабочек ловить. Ты представляешь?! Мы тут, район кормим с городом в придачу, а они сволочи, жалкий подшипник зажали! Вот же, сволочи! – он кричал и кричал, корил и корил, а я, довольный, как слон, сидел и любовался узором его эмоций. Вот же время было, когда всё, включая эмоции людей,
