суетился, но дальним путём уже не стращал, лишь вздыхал жалостливо.
– Ладно, ладно, сколько за постой?
Хозяин пустился в длинные рассуждения о скудости окрестных земель, героических усилиях его самого и необыкновенной щедрости всемилостивейшего рыцаря, а ещё о могучем туре, могучем, но и прожорливом, съевшем столько сена и овса, что…
– Короче, два червонца, – перебил алгебру хозяина рыцарь.
– Восемь… оди…сколько вашей милости будет угодно, – хозяин склонился, но Луу приметил – доволен. Ещё бы – два червонца. Эх, тяжело, наверное, всё-таки быть рыцарем – за все плати щедро, втрое-вчетверо против обыкновенной цены. Хотя – опять же какой дом. В некоторых поощряется рачительность, экономность, если не сказать – скупость, например, дом Кви. Тот бы торговался – вернее, торговался б оруженосец – до полудня, и хорошо, если бы выгадал хозяин хоть что-нибудь.
А, впрочем, чего это он – не о своём думает. О своём, о своём, поправил Луу себя. Ведь он поедет в Замок, где множество всяких высокородных господ, и его дело так распорядиться содержимым короба, чтобы и с долгами расплатиться, и ещё с барышом остаться. А уж тогда…
Вот здесь точно начинаются бесплодные мечты. Духи Зависть и Злосчастие чуют их за семь вёрст, налетят, прилепятся – и не будет удачи, потому Луу поскорее стал думать о делах мелких, но насущных – как бы ноги не натереть, переход предстоял большой. Казалось, пустяк – ноги, а заботиться о них пристало не менее, чем о боевом туре. Луу видел, как хлопочёт вокруг того рыцарь, как суетится и подворачивается под руку слуга, не сколько помогая, сколько изображая рвение, вот он, готов всем сердцем услужить, не его ж, слуги, вина, что тур такой злой, что и подойти-то нельзя. Заработает серебряную монетку, щедр рыцарь, ох, щедр. Почему у такого щедрого господина нет своего оруженосца? Доблестному рыцарю приходится и драконью шкуру на тура натягивать самому, и поножи пристегивать, и драконьей икрой морду покрывать, чтобы стрела глаз турий не поранила. Таков уж дом Кор. Всё сами. Не родился ещё оруженосец для рыцаря дома Кор, говаривали странники-сказители, зубы съевшие в описании подвигов, битв и турниров. Ох, любил слушать их Луу мальчонкой, казалась ему жизнь странника завидней даже доли барона – всюду они, странники, бывают, всё видят, всех знают, водят дружбу с самыми прославленными героями, иначе откуда ж им знать каждый помысел геройский, кроме как из их собственных уст…
Наконец, рыцарь подготовил тура к походу, положил поперёк переметные сумы.
– Готов, мирный торговец?
– Да, доблестный рыцарь, – подскочил к стремени Луу-Кин. До последней минуты боялся он – вдруг рыцарь передумает пускаться в такой опасный путь, или вдруг передумает и не разрешит идти торговцу рядом с собой, и ещё неизвестно, чего больше боялся.
– Тогда в путь. А ты, Большой Сол, не горюй, мы с мирным торговцем уж как-нибудь постараемся уцелеть и на обратном пути опять заглянем пропустить кувшин-другой твоего вина.
Хозяин
