будет щедро вознаграждена. Если не останавливаться на уровне презрения – а это предельная степень дистанцирования для сартровского официанта, – можно добиться более глубокого понимания. Следующая за презрением степень дистанцирования – умиление. Оно является интегральным впечатлением от попыток здравого смысла заниматься философией.
Вот старушка, моя соседка по коммунальной квартире, роется в чулане. Она ищет веревку, чтобы развесить выстиранное белье. При этом она бормочет про себя какие-то слова – в них стоит вслушаться.
– И куда это подевалась моя веревочка? Ведь только что был моток, сама давеча сматывала… И куда же он делся? Не иначе как бесы попрятали. Вишь, нечистая сила как разгулялась.
Разве не восхитительна эта непоколебимая уверенность старушки в том, что ее заваленный барахлом чулан является вполне подходящей мишенью для нападения космических сил зла и искушения? Бесам и прочим порождениям ада больше нечего делать, кроме как прятать моток веревки…
Данный пример характеризует очень важное свойство повседневности, имеющее самое непосредственное отношение к попыткам философствования на уровне шурина и деверя. Свойство это можно назвать естественной манией величия, предшествующей «разумному эгоизму» Гельвеция. Нашим соседям не требуется никаких дополнительных усилий, чтобы ощущать себя центром Вселенной. Им вовсе нет нужды оправдывать свою убогость, столь явственно видимую со стороны. Нет нужды примиряться с ничтожностью или снисходительностью других к этой ничтожности. Сотни томов, преисполненных сострадания к сирым и убогим, к труженикам, в поте лица добывающим хлеб свой, к угнетенному пролетариату, не интересуют компанию соседей в качестве темы для философствования. В своем политическом сознании (в той мере, в какой оно входит в компетенцию здравого смысла) обитатели этой провинции, конечно, поддержат тех, кто им больше посулит, но философские заискивания бьют мимо цели: я тут совершенно ни при чем. Иное дело расположение созвездий и небесных светил – в них как-то просматриваются контуры моей судьбы и предзнаменования относительно предстоящего важного дела (например, покупки коровы, как сказал бы Гегель). Астрология в форме зодиаманиакальности является прямой производной естественной мании величия и в силу этого бессмертна – независимо от изменчивости ее исторического статуса.
Разумеется, в основных своих проявлениях философские выкладки здравого смысла вполне прогнозируемы и трудность соучастия в них для гостя в немалой степени объясняется быстро наступающим самопроизвольным оскучнением (что и вызывает уже упоминавшееся автоматическое отключение внимания). Тем не менее, если любопытство и благосклонность не покидают исследователя, возможность неожиданной находки сохраняется. Попадаются и настоящие жемчужины житейской мудрости.
Вспоминается случай, связанный с периодом службы в советской армии.
