задумчиво пробормотал Эми.
– Избранный, говоришь? А-а! Вот-вот-вот-вот! Ну конечно! Так я и думал!
– Что?.. Что вы думали? – растерялся Эми.
– Так я и думал: ты знаком с ним! «Избранный» – это его любимое словечко.
Эми стал лихорадочно вспоминать, просил ли его Продавец Песка хранить в секрете их разговор, или нет? И не мог вспомнить. Только сейчас его удивила эта странность: ведь толстый забавный степняк, казалось бы, делился с ним поразительными тайнами, но, похоже, его вовсе не заботило сохранение этих тайн. Нет, он ни разу не предупредил, что о сказанном лучше не болтать. Но отчего-то Эми вовсе не хотелось болтать о том, что он слышал от Продавца Песка. Отчего? Оттого ли, что все это смахивало на шутку, и можно стать посмешищем, рассказывая о невидимом голосе? Или что-то другое, необъяснимое, заставляло Эми сдерживать свой язык?
– Не хочешь рассказать мне о Продавце Песка? Как вы познакомились, Эми?
Снова Эми выдал себя своим вдумчивым молчанием. Снова было поздно отрицать.
– Неделю назад он окликнул меня на площади. Не знаю, кто сказал ему мое имя.
– Чего он хотел от тебя?
– Он предлагал мне песок.
– И подарил жемчужину?
– Откуда вы знаете?
– Тебе больше негде было ее взять. Ты не мог ее купить, и никто на свете не подарил бы ее тебе… Кроме него…
– Вы его хорошо знаете?
– Его нельзя хорошо знать. Да я и не хочу. Возможно, он – дьявол, если, конечно, дьявол существует, в чем я сомневаюсь.
– Но он же такой веселый…
– Я знал многих весельчаков, но ни у кого из них не вышло из мертвого стать живым.
– А у него вышло?
– Да. Я видел его мертвым, а потом живым.
– И вам не могло показаться, что он мертв?
– Пуля пробила его сердце насквозь и застряла в твоем стуле.
Эми обернулся: за его левым плечом, в массивной спинке деревянного стула угадывалась кое-как заделанная и закрашенная выбоина. Савелий поспешил его успокоить:
– Это случилось много лет назад. Я был тогда еще мальчишкой, чуть постарше тебя. В тот день погиб мой отец, и я не сомневался, что виноват в этом Продавец Песка. Я нашел его в трактире, приставил к нему отцовский пистолет и выстрелил. Меня отправили в тюрьму, а его, с дыркой в сердце – в больницу, чтобы врач записал, от чего он умер. А наутро меня отпустили по просьбе Продавца Песка. Когда с него стащили халат и оставили голым на столе у врача, он покашлял, встал и потребовал халат обратно. Врач, глядя, с какой скоростью затягивается кровавая дырка на груди покойника, сам чуть не умер, но халат ему отдал. Степняк доковылял до Градодержавы и заявил, что у нас с ним просто была чертовски веселая игра, но поскольку никто не убит, в тюрьме мне делать нечего.
Савелий сделал большой глоток. Эми невольно скособочился на правый край стула, подальше от следа пули на спинке. Старатель разжег трубку,
