дорожкой, ведущей к дому, нависали ветви, образовывая узкий коридор. Робин придерживал каждую, пока я не перехватывала её. Сад был недружелюбен и всячески старался насолить, подставляя подножки в виде корней, цепляясь руками-ветками за волосы и свитер, пытаясь стащить с плеч рюкзак.
Джей сорвал плети винограда и плюща, облепившие дверь тёмного дерева. Освободив небольшое пространство, он приложил обе руки к поверхности. Он молчал и не шевелился. Я выглянула из-за спины Робина, чтобы посмотреть, не мелькнёт ли искорка. Тот прошептал:
– Очень мощная магия.
И тут я пошатнулась и схватилась за его плечо, чтобы не упасть. Из меня снова утекали силы. Робин всё понял и поддержал меня, но я отстранилась. Мне не нравилось его молчаливое пособничество моему пленению вкупе с бездеятельным сочувствием. То ли помогает, то ли не помогает! Я скинула рюкзак на землю, а сама гордо осталась стоять.
Наконец, дверь щёлкнула. Дом как будто выдохнул, а растения в саду ослабили напряжённые ветви.
– Тут ничего не изменилось! – восхищённо сказал Робин, заходя вслед за Джеем.
Перед этим он попытался взять мой рюкзак, но я оттолкнула его руку. «Екатерина, настоящим леди не пристало таскать тяжести!» – укоризненно пропел в моей голове голос тётушки. Я отмахнулась, приподняла рюкзак и тут же пожалела, что отвергла помощь. Сил у меня стало гораздо меньше, и рюкзак казался наполненным камнями. Но ничего не поделать, чувство собственного достоинства имеет свою цену. Я потащила рюкзак по земле, приподняв его, только чтобы втащить на ступеньки.
Внутри не было и следа той запущенности, которая царила снаружи. Пахло осенью, а в коридоре валялся красно-жёлтый лист, будто только что упавший с дерева.
– Он бы ещё сто лет так простоял, – с оттенком гордости сказал Джей. – Я его перед уходом заморозил.
– Значит, знал, что тебя схватят.
– Я надеялся скрыться. Думал, если поймают – в худшем случае дадут несколько лет тюрьмы. На зеркальный зал я, сам понимаешь, не рассчитывал.
Мы стояли в холле, справа наверх бежала лестница и упиралась в ограждённую деревянной балюстрадой площадку. Вглубь дома вёл коридор. Я отчего-то решила, что дверь слева скрывает кладовку или гардероб, но Джей открыл её и бросил мне:
– Твоя комната.
Его голос звучал так, словно он всё ещё злился на то полотенце.
Я затащила рюкзак внутрь и огляделась. Комната оказалась просторной, больше, чем номер в отеле. Несмотря на открытые шторы, в помещении стоял полумрак. Одно окно выходило в одичавший сад, второе – на узкий промежуток между стеной дома и не менее заросшей живой изгородью, отделяющей от соседей.
В углу стоял комод, вдоль стен расположились узкая кровать, стол и стул. На потолке висела шарообразная лампа, но проводов и выключателя, как и розеток, я не заметила. За узкой дверью в углу скрывалась ванная комната с унитазом, раковиной и неким подобием душевой кабины, представлявшем собой медный таз с высокими
