вот мои менее расторопные одноклассники не то что аккомпанемент не могли сыграть – на мелодии спотыкались.
Вместо того, чтобы согласиться и похвалить меня за идею, староста нахмурился и упрямо сжал губы.
– Знаешь, Лейси, в чем твоя проблема? Ты всегда стараешься сделать как лучше. Иногда это порядком раздражает.
Задвинув со стуком ящик, он приблизился. Наши глаза были почти на одном уровне, а носы – еще пара сантиметров, и соприкоснулись бы. Мы стояли так близко, что слышали дыхание друг друга. И если я дышала возмущенно и громко, как паровоз, то староста – рвано и нервно.
Неужели я и впрямь разозлила его? Но ведь это же глупо!
– Чем тебе не нравится прилежность? Я учусь, и мне хочется учиться лучше.
– Ты во всем стараешься быть лучше.
– Стремлюсь к идеалу. Нормальное и объяснимое желание.
– Идеала не существует. Твое желание быть на высоте сковывает и ограничивает! – с жаром сказал Алексис.
Вот, приплыли. Я и не догадывалась, что в голове нашего старосты, прилежного и успевающего студента, роятся такие мысли. Что-то бунтарское!
– Нет, – я мотнула головой и все-таки задела носом старосту. И что он так близко подошел? Пугает даже, – стремление сделать лучше не может ограничивать. Ты неправ.
– Смотри, у нас есть возможность сделать что-то необычное. Выделиться, чтобы мисс Крюк добавила нам плюсик за оригинальность и отметила, – он тряхнул карточкой. – В детстве я фанател от Гриндельса и слышал все его романсы. По крайней мере, те, что пелись в Королевском театре. Все известные романсы.
– И?
– Романс про вишню мне не попадался. А значит, он совсем старый. И никто из наших его не возьмет. Все будут руководствоваться твоими рассуждениями – мол, лучше взять то, что на слуху. Это наш шанс! Мы можем показать себя не как студенты, отбарабанившие обязаловку, а как вдумчивые и прилежные личности.
– Ты противоречишь сам себе, ты…
– Просто поверь мне, – горячо прошептал Алексис, и вдруг его губы оказались в каком-то миллиметре от моих, – романс про вишню принесет нам удачу. Я чувствую это.
– Ну… – засмущалась я и нервно отодвинулась. – Если ты настаиваешь…
В конце концов, для меня все романсы Гриндельса незнакомы. Чужой мир, чужие композиторы. Хорошо, хоть ноты и гармония – одни и те же. Не нужно переучиваться.
Пусть Алексис берет любой романс, какой считает нужным. А я постараюсь быстренько выучить его. На память никогда не жаловалась, обычно схватывала на лету.
Так что зачем ругаться из-за такой мелочи?
– О да! – по губам Алексиса расползлась шальная улыбка. – Настаиваю. Пойдем, взглянем на него!
Романс мы нашли быстро. В библиотеке царил идеальный порядок, все ноты хранились в прозрачных папках на стеллажах. Хранились под заклинанием магии, полагаю, потому, что даже тоненькие папочки не падали, а на полках не было ни грамма пыли.
Взглянув
