нашем меню. Первый детский центр – вот как оно называется.
Чарли посмотрел на здание Первого медицинского, потом – Первого научного.
– А это что, не главные?
– Нет, – отозвался Филос. – Они – лишь оболочка, рамка, техническое обеспечение. Значимость их не так уж и велика. Первый детский – это суть нашей сути, самое замечательное, самое большое, что у нас есть.
Чарли окинул взглядом громаду здания, висящего над ним, и вопросительно посмотрел на Филоса.
– Должно быть, это достаточно далеко, верно?
– Почему ты так решил?
– Ну, если он больше, чем эти здания, а его не видно, значит, он далеко за горизонтом, так?
– Ты увидишь его и отсюда, – улыбнулся Филос. – Вот он.
И ледомец показал на небольшой коттедж, спрятавшийся в складках холма, покрытых безупречно ухоженным газоном; по его невысоким белым стенам вился огненно-красный плющ, на окнах стояли ящики с цветами, а на углу белая стена уступала место внушительной конструкции из больших валунов, оказавшейся трубой, из которой изящно струился голубой дымок.
– Не возражаешь, если мы чуть пройдемся? – спросил Филос.
Чарли вдохнул свежий теплый воздух, ощутил, как упруго прогибается под его подошвами трава, и ответил:
– Конечно не возражаю.
И они отправились к коттеджу, но не прямиком, а петляя, по склонам покатых холмов.
– И что там? – спросил Чарли.
– Увидишь, – ответил Филос, похоже, томимый радостным ожиданием.
– У тебя были дети? – спросил он.
– Нет, – ответил Чарли, немедленно подумав о Лоре.
– А если бы были, ты бы их любил?
– Думаю, любил бы, – отозвался Чарли.
– И почему? – спросил Филос, после чего остановился, взял Чарли за руку и, развернув его к себе, серьезно посмотрел в глаза.
– Не торопись отвечать, – сказал он. – Подумай.
Озадаченный, Чарли не смог найти в качестве ответа ничего, кроме:
– …хорошо.
Филос кивнул, и они пошли дальше. По мере приближения к коттеджу Филос проявлял все большее нетерпение, и Чарли даже показалось, что от него исходит некая энергия… Чарли вспомнил виденный когда-то давно документальный фильм, фильм о путешествии. Камера была установлена на самолете, который летел на небольшой высоте над полями и домами, дорогами и рощами, и земля быстро уносилась прочь, но ничего не происходило; и ничто не предвещало, что должно произойти нечто значительное, и, казалось, что скучный ландшафт будет вечно, с назойливой монотонностью, лететь куда-то назад, в прошлое – если бы не музыка. Музыка, полная напряженного ожидания, готовила зрителя к последнему взрыву цвета и форм, и сама взорвалась мощным tutti всех инструментов, когда самолет вдруг вылетел в безмерное пространство Большого Каньона, в лоне которого теснилась река Колорадо.
– Смотри! – тронул Чарли за руку Филос.
Чарли посмотрел и увидел юного ледомца
