style="font-size:15px;"> – Ты думаешь, Винтар, тебе в одиночку удастся одолеть оставшихся врагов? – недоверчиво спросил Хашон.
– Сначала мы должны узнать их количество, а потом…
Если я не вернусь, все награды рухмада достанутся тебе одному.
Прэт специально произнёс последние слова, чтобы увидеть реакцию надсмотрщика. Но на лице аборигена ничего подозрительного не отразилось. Это было хорошо. Видимо, он помнил о своём долге, и не собирался пускать стрелу в спину нежданного спасителя.
Глава 7
Чтобы выяснить, где находится временная стоянка яронцев и сколько воинов там осталось, Хашон немного поговорил с пленниками, применив грубые методы допроса.
Раненный туземец оказался самым сговорчивым. Особенно, когда надсмотрщик сжал рукой его кровоточащее бедро, перетянутое кожаным поясом. Винтар Прэт знал по себе, что чужаку было по-настоящему больно. Однако жалеть пленника не имело смысла. Быстро сообразив, что от него требуют, он сбивчиво заговорил. Большинство слов яронского диалекта понять было невозможно, но главное стало известно.
Стоянка врагов находилась у самого подножья серой горы, то есть примерно в пятнадцати километрах отсюда. И там оставались ещё три воина. На первый взгляд немного, но и не так мало, как хотелось бы Винтару.
Сначала он думал идти пешком, но Хашон неожиданно предложил добраться до стоянки чужаков на торне.
– Так будет быстрее и безопасней, сказал он, показав крупные зубы в подобии человеческой улыбки. – В зарослях живут небольшие стаи хищников, которые на закате любят нападать на одиноких путников.
– И не только на закате, – усмехнулся Прэт, вспоминая недавнюю встречу с дрэтхом. – Ладно, возьму того гиганта, на котором сюда приехал. Он ко мне уже привык.
– Постарайся захватить в плен ещё хотя бы одного яронца. Отдашь его мне в благодарность за торна…
Винтар сдержанно рассмеялся, удивляясь наглости и хитрости надсмотрщика, но возражать не стал. Если получится, он возьмёт живьём всех чужаков, чтобы его достижения в глазах правящих аборигенов были по-настоящему значительными.
Хашон остался доволен его молчаливым ответом и ударил несколько раз ножом по кресалу, поджигая сухую растительность под телом убитого напарника. Как только огонь погребального костра разгорелся, он поднял вверх руки и стал считать до двадцати пяти, по числу лет, которые успел прожить Арухт. Таким обрядом местные обитатели Аршала символизировали отделение духовной сущности от мёртвого тела, и вознесение её над миром живых.
По словам надсмотрщика, в день серебристой звезды душа обязательно должна воплотиться в теле новорожденного младенца из племени Шаду. Вероятно, именно это поверье являлось причиной того, что родовые общины никогда не конфликтовали между собой.
Как таковой религии у аборигенов не было, но они верили в переселение сознания из одного тела в другое, и в некий высший разум, который создал всё вокруг.
Будучи атеистом, Прэт не желал
