долговые обязательства были выкуплены, вас вчера известили.
– Да, всё так.
– Калеб Фичер в праве усомниться в вашей платёжеспособности. Он требует вернуть остаток суммы немедленно. Вы можете попытаться оспорить законность его требований через суд самостоятельно или обратиться к адвокату…
– Благодарю за разъяснения. Нет, оспаривать я ничего не буду, – почти наверняка проиграю, и придётся платить ещё и за судебный процесс.
– Вы готовы вернуть остаток долга, мадемуазель?
Я вздыхаю:
– Нет.
– Вы осознаёте последствия? В этом случае ваш дом переходит в собственность Калеба Фичера.
– Осознаю. Переходит. Где поставить подпись?
– Вы могли бы попробовать договориться…
– Исключено, – перебиваю я. – Я готова подписать документы прямо сейчас.
Чиновник пожимает плечами, открывает папку, разворачивает ко мне.
– Здесь.
Я в ответ хмыкаю, забираю документы и погружаюсь в чтение. Юридического образования у меня нет, но от папы я нахваталась, в каких-то моментах я профессионалам не уступаю. Отличить типовой документ по государственному образу от соглашения, составленного адвокатом, я точно сумею. Чиновник принёс именно типовой документ. Но на всякий случай я перечитываю дважды.
– Всё верно.
Я ставлю подпись.
Чиновник забирает документы.
– Мадемуазель, вы можете собрать вещи, Калеб Фичер может потребовать передать ему ключи в любое время после полуночи.
Посреди ночи что ли? С Калеба станется.
Только я не для того спозаранку вскочила. Чуяла.
– Вы можете засвидетельствовать передачу ключей прямо сейчас? – улыбаюсь я. – Мне потребуются две минуты забрать багаж. Пока вы будете восстанавливать печать, я успею.
– Д-да.
Улыбнувшись, я кладу на столешницу ключи.
– Акт приёма, пожалуйста.
На оформление новой порции документов у чиновника уходит минут десять. Я отдаю ключи, забираю неопровержимое, подтверждённое печатью доказательство, что я их передала, поднимаюсь из-за стола, окидываю помещение прощальным взглядом и торопливо выхожу.
С собой у мешок, набитый одеждой и старый чемодан, старше меня на не знаю сколько лет. В чемодан я тоже припрятала одежду, но другую – в неё завёрнуты кожаная перевязь с набором метательных ножей, кинжал в ножнах и некоторые артефакты.
Калеб так и стоит в проулке, злой как демон. Ему тут около часа грязь месить пришлось, глины чуть ли не по колено. После ночной бури сохнуть жижа будет долго.
– Поздравляю, – киваю я Калебу.
Он понимает мои слова как-то неправильно, расплывается в оскале:
– Мирта, теперь, когда тебе негде жить…
– Поздравляю с приобретением сарая, – перебиваю я. – Ты заплатил за него, как будто он из золота, а он из гнилых досок.
Помахав,
