директором огромного нефтехимического завода. А мне и сорока ещё нет. Тогда такое нечасто было. Но у меня так сложилось. От слесаря вырос до директора завода. Не миновал ни одной серьёзной должностной ступеньки. В ту пору это очень ценилось. По сути было системой.
Я смотрю на рассказчика, слушаю его глуховатый внушительный голос и проникаюсь доверием к каждому слову. Попутчик его, Серёжа, слушает внимательно. Я понимаю: для него то, что он слышит, необычно. Его не было ещё в то время, о котором речь.
Спрашивает:
– Михаил Алексеевич, если не перескакивали через ступеньки, значит, готовы были руководить? Хоть и молодой?..
– Опыт работы в производстве был, но вот чтобы активно решать судьбы людские… Давай тогда кое-что расскажу, коли интересно.
Чуть помолчав, заговорил раздумчиво:
– Работая техническим специалистом, привык к определённому кругу обязанностей, а тут… размытый, необъятный круг хлопот и забот. Завод – как государство в государстве. Кроме чисто производственной деятельности, двадцати пяти основных цехов, ещё на балансе около ста пятиквартирных жилых дома, жилищно-коммунальный отдел с численностью в четыреста человек, строительство хозяйственным способом, то есть своими силами, жилья для заводчан по 30–40 квартир в год. Гаражи, дачи, подсобное хозяйство на селе, восемь детских садиков, музыкальная школа, дворец пионеров, профилакторий, туристическая база на Волге – всего сразу не перечесть!..
И не только надо построить, содержать всё это, обеспечивать бесперебойную работу, но и… распределить жильё и услуги так, чтобы не было особых обид… Иначе разбирательство будет неминуемо: либо в профкоме, либо в моём кабинете.
Рассказываю, чтобы у вас, молодняка, хоть какое-то представление было о том времени.
Помню один из первых моих приёмов работников завода по личным вопросам.
Надо ведь, пришёл на приём бригадир слесарей Василий Егорыч Рябинин. А у него ордена за труд. Уважаемый на заводе человек. Я с ним когда-то работал, под его началом в бригаде.
Вопрос ещё тот у бригадира. Рассказывает:
– Когда-то получил квартиру на заводе, трёхкомнатную. Всё было нормально. Но сын женился. Родилась двойня, радости через край.
Пока моя жена была жива, всё как-то по-человечески было.
Хоть и две женщины на кухне, а войны не было. Какая война? Всё на себе жена несла, все заботы по готовке, по постирушке. Умерла она. И началось! Дошло до того, что готовить еду стали отдельно. Так сноха захотела. Сам стирать себе начал.
А тут перепутал кастрюли, и сноха отчитала, как школьника.
Рассказывает Василий Егорыч, губы у него дрожат.
– Саш, – говорит он мне, – я ж ничего сделать не в силах.
Только ты можешь, завод – то есть.
Шмыгает носом, того гляди расплачется герой труда.
– Дайте мне самую маленькую комнатушку где-нибудь, полгода до пенсии осталось. Или даже койку в общежитии – согласен. А то выйду на пенсию – никто мне уже не поможет. Стыдно просить,
