style="font-size:15px;"> – Ты можешь оставаться здесь столько, сколько потребуется!
– Спасибо!
– Вернее не так…
Анастасья с небольшим усилием привстала с кресла и, всем корпусом развернувшись к Еве, серьёзно посмотрела ей в глаза:
– Я хочу, чтобы ты не уезжала! Вообще. Чтобы ты осталась здесь, в России!
Лицо девушки слегка дрогнуло. Казалось, она не совсем поняла то, что сказала бабушка, – или не хотела понимать.
– Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Знаю, ты устала с дороги… Но это очень важно для меня, слышишь?
Анастасья слегка повысила голос, и теперь в ней звучала властная женщина, сама распоряжающаяся своим солидным состоянием:
– Ты знаешь, что я многие годы жила во Франции. Но решила оттуда уехать…
– Тебе не нравится Восьмая республика? – перебила Ева.
– Подожди, ты слишком торопишься! – остановила её Анастасья. – Итак, я прожила во Франции целую вечность – больше сорока лет. Когда-то я приехала туда учиться – и осталась навсегда. Так мне казалось… Но когда родился твой отец, я поняла, что… это не для меня. А главное, сама Франция постепенно переставала быть Францией! Всё началось задолго до Восьмой республики. И даже задолго до французской интифады4… Уже тогда, в двадцатых годах, я хотела уехать. Или хотя бы жить на две страны. Но это оказалось невозможно.
– Из-за войны?
– Да, из-за войны. Но не только. В основном из-за Габриэля… Пожалуйста, не надо так реагировать! – поспешно добавила она, увидев выражение лица внучки: казалось, любое упоминание об этом человеке болезненно для неё.
Анастасья отпила вина, чтобы сделать передышку, и продолжила:
– Да, во Франции меня держал твой отец. И деньги… Но десять лет назад мне наконец удалось избавиться от этого ярма: я смогла перевести большую часть своего состояния в Россию – так, чтобы иметь возможность при этом помогать тебе.
– Извини, зачем ты это рассказываешь? Я всё прекрасно знаю! – наконец произнесла Ева, и в её голосе явно зазвучало раздражение.
За окном по-осеннему быстро догорал закат: лучшие и редчайшие мгновения сентября уходили в небытие. И этот, ещё один, безвозвратно ушедший день! Анастасья пересилила себя и встала: почему-то ей казалось, что в таком положении будет легче донести до внучки свою мысль.
– Ева, это не мой каприз. Потому что…
Девушка, сохраняя непринуждённую позу, смотрела на неё обречённо – так, будто попала на нудную лекцию.
– Потому что я скоро умру! – твёрдо закончила Анастасья свою мысль.
Она много раз мысленно произносила эту фразу, но сейчас её слова прозвучали пафосно и банально. Ева никак не отреагировала, лишь взяла свой бокал и снова поставила на столик, так и не отпив ни капли.
– Мне семьдесят семь. Это не сорок и даже не сорок пять, – продолжала Анастасья уже без внутреннего содрогания.
– Но
Интифада – арабское движение, направленное на освобождение территории или восстание против власти. –
