и книга очень долго никому была не нужна. Во всей Утевке один белобородый старец Сергей Илларионович Трегубов (Дятлов) берег ее, и только после смерти его, в сущности, никому не нужная, как щепка на водной стремнине, прибилась у Любы Распутиной. И хорошо. Не пропала.
В книге, которая была написана сразу после возведения храма, на первой странице есть его фотография. Он прекрасен. Нет в нашей Самаре сейчас таких сооружений. С некоторой опаской я мог бы поставить если не в ряд, то хотя бы около, здание любимого мной драматического театра!
Мне показалось интересным проследить судьбу тех людей, которые были вплотную связаны с нашей губернской историей, в данном случае с Кафедральным храмом Самары, хотя это уже за рамками темы, но одна судьба меня поразила. Ее я узнал чуть позже и, конечно, из других источников.
Печальна судьба нашего самарского храма Спасителя. Увы, такой же скорбной судьбы не избежал и Преосвященный Владимир, Епископ Самарский и Ставропольский, который освящал храм в свое время.
Святитель Владимир (в миру Василий Никифорович Богоявленский) родился 1 января 1848 года. Отец его был священник. В 1874 году он окончил Киевскую Духовную Академию и в течение семи лет преподавал в Тамбовской семинарии. Известно, что в 1888 году был возведен в сан епископа Старорусского викария Новгородской епархии. В 1891 году получил назначение в Самарскую епархию.
Если верить газетным архивам, митрополит Владимир оказался первым среди расстрелянных русских православных архиереев. Это произошло в Киеве, куда он был переведен на кафедру митрополита Киевского, 25 января 1918 года.
Перед смертью святитель благословил своих убийц и сказал:
«Господь вас да простит».
Когда-то, в год освящения нижнего храма Христа Спасителя, 12 февраля, при открытии в Самаре епархиального Братства, при служении Божественной литургии в Алексеевской церкви Преосвященный Владимир в слове своем определил главную задачу христианского Братства как духовное совершенствование и воспитание в людях сострадания и взаимной любви.
Он и перед лицом насильственной смерти остался верен Богу и своим идеалам.
А как живем мы с вами?
Я совсем недавно был на заводе, где рабочие взялись изготовить надгробный памятник на могилу Григория Журавлева, по нашему замыслу он должен в миниатюре напоминать контурами храм Святой Троицы.
Спрашиваю:
– Все по проекту?
– Да, но кое-что и сами придумали.
Изготавливают его они безвозмездно и в нерабочее время. Отрадно и грустно. Похоже на зализывание ран, которые мы руками наших дедов и отцов нанесли сами себе.
Вместо эпилога
Я пытаюсь теперь многое заново осмыслить для себя. Но признаюсь: что часто не нахожу ответа. И говорю об этом с горечью. Но я, кажется, вижу спасительную соломинку, за которую, ухватившись, человек может обрести душевное равновесие.
