называть меня Златом.
– Злат? Никогда не слышала такого имени. Это сокращение от чего-то?
В ответ раздалось тихое ворчание.
Ей хотелось расспросить его, узнать о девочке на портрете, которая показалась ему знакомой – и о том, почему он сказал, что ей этого не понять. Но что-то подсказывало, что она только сильнее его разозлит. А ведь она даже не знала, отчего у него вдруг так испортилось настроение.
– Извини, что я пытаюсь поддержать разговор. Вижу, это не самое твое любимое занятие.
Серильда хотела подбросить новую охапку к его ногам, но Злат удивил ее, взяв солому прямо у нее из рук. Коснулся ее пальцев своими. Легчайшее касание, почти незаметное, словно дуновение ветерка – и вот он уже снова занят работой.
Почти незаметное.
Если бы не казалось преднамеренным.
И если бы от него у Серильды в душе все не вспыхнуло.
И если бы Злат не смотрел на веретено с таким сосредоточенным видом, старательно избегая смотреть в ее сторону.
– Я не против разговоров, – сквозь жужжание колеса его голос был еле слышен. – Но, видно, успел от них отвыкнуть.
Отвернувшись, Серильда посмотрела, далеко ли они продвинулись. Время, казалось, едва тянулось, но она была приятно удивлена, обнаружив, что треть работы уже сделана и рядом с соломой появляется все больше катушек с золотой пряжей. Что ни говори, Злат хорошо знал свое дело. Матушка Вебер полюбила бы его за одно это.
Подняв одну катушку, Серильда стала разглядывать золотую пряжу. Она была толстой, как настоящая нить, и при этом твердой и гибкой, словно цепочка. Интересно, подумала Серильда, сколько может стоить одна такая катушка. Наверное, больше, чем ее отец зарабатывает на мельнице за целое лето.
– Обязательно было говорить про солому? – нарушил молчание Злат. Качая головой, он подхватил следующую пригоршню ломких стеблей. – Не могла сказать, что можешь прясть золото из шелка или хотя бы из шерсти?
И он показал Серильде ладони, все в царапинах от неподатливых соломин.
Она виновато улыбнулась.
– Я тогда не предвидела все последствия.
Он хмуро хмыкнул.
– Хочешь сказать, что смог бы превратить в золото что угодно? – спросила она.
– Что угодно, если это вообще можно прясть. Мой любимый материал для такой работы – мех дагута.
– Дагут? А кто такие дагуты?
– Похожи на горных коз, – сказал он. – Только ноги у них с одной стороны короче, чем с другой. Удобно карабкаться по отвесным скалам. Но плохо, что с такими ногами они могут ходить вокруг горы только в одну сторону.
Серильда уставилась на него. Говорит вроде бы серьезно, но…
Это было ужасно похоже на то, что так часто выдумывала она сама. Нет, скорее уж она поверит в татцельвурма. Конечно, если вспомнить, каких только существ она не видела на стенах у Эрлкинга, трудно быть в чем-нибудь уверенной…
И все-таки.
Дагут?
У
