мне в рукав.
– Спасите! – Я молниеносно стягиваю кофту и оглядываю руку.
Паука не видно. Выворачиваю кофту наизнанку, трясу над ванной: ничего, восьмилапая зараза как сквозь землю провалилась.
Вымыв тюбик, выдавливаю розовую полоску «Парадонтакса» на щетку и поворачиваюсь к зеркалу. Блин, тут же эта бредовая надпись про легкую жизнь! Сунув щетку в рот, быстро отклеиваю буквы и складываю их на край ванны. Спасибо, мама, но я, пожалуй, обойдусь без твоих внушений.
Из зеркала на меня смотрит несчастная моська в ореоле наэлектризованных светлых волос. Я чищу зубы и мысленно протоколирую свои несовершенства.
Пункт первый – морщины. Пара волн на лбу, две параллельные линии на переносице и несчетное количество мелких, как паучьи ножки, черточек вокруг глаз. А ведь мне всего двадцать девять. Помнится, год назад кожа у меня казалась безупречно гладкой, и все вокруг давали мне не больше двадцати. И тут бац! – сразу полный набор начинающей клюшки.
Пункт второй – волосы. Несколько месяцев назад они стали тусклыми и ломкими, а так как я эталон мнительности, то сразу понеслась в поликлинику, к терапевту. Тот отправил меня к эндокринологу, эндокринолог – на анализы и УЗИ, и спустя каких-то пару недель паломничества по кабинетам, в карточке наконец появился диагноз – гипертиреоз. Он означает, что моя щитовидная железа впрыскивает в кровь слишком много гормонов. Того количества, которое она производит, хватит примерно на двух средних тетенек.
Эндокринолог выписала мне лекарство, и как только я начала принимать его, волосы прекратили ломаться. Да-да, сразу прекратили ломаться и стали вываливаться целиком. Пучками. Теперь по всей квартире перекати-поле из моих волос. Я, конечно, сразу постриглась до каре, но все равно, когда принимаю ванну, волоски-предатели сплетают на поверхности воды настоящий ковер.
Когда я пожаловалась на редеющую шевелюру эндокринологу, врач заявила, что выпадение волос – побочное действие моего лекарства.
– И как долго мне его пить? – спросила я, пытаясь понять, стоит ли подыскивать шиньон.
Врач сжала мое запястье, чтобы посчитать пульс.
– Обычно лечение занимает года полтора. Иногда дольше.
– Сколько-сколько? – У меня даже руки задрожали от ужаса. – Полтора года? Да за это время я стану абсолютно лысой.
– Не надо так волноваться, со временем вырастут новые волосы, – отводя глаза, пробубнила врач. – И вообще, шевелюра не самое важное в жизни. У вас, между прочим, сердце колотится как ненормальное, и тремор сильный. Без лекарств вам нельзя.
– Да черт с ним, с тремором! – Я сбросила ее руку. – Не буду эти таблетки пить. Выписывайте мне что-нибудь другое или я к вам больше не приду.
Врачиха позеленела.
– Не будете лечиться – через несколько месяцев начнутся проблемы с иммунитетом, печенью, сердцем…
Я скрестила руки на груди, приготовившись стоять до последнего.
