ей–то десерт на грудь. Ожидая получить ожог, я закрыл глаза. И задохнулся, когда вместо кипятка на меня выплеснулся ледяной кофе–глясе. Пирожные в лучших традициях американского кино шмякнулись взбитыми сливками прямо в лицо и, не удержавшись на двухдневной щетине, сползли на рубашку, добавив к кофейным пятнам жирные кремовые.
Но больше всех постарался поднос. Его осложненная кульбитом траектория оборвалась на пару дюймов ниже ремня, заставив меня сложиться пополам.
– Так тебе и надо! – Ната добавила «вишенку на торт», больно пнув под коленную чашечку острым носом своей туфли. В голосе бывшей подружки звучало нескрываемое торжество.
Ее красные лодочки (все, что я мог видеть в г–образном положении) очень быстро сменились начищенными штиблетами официанта.
– Позвольте, я провожу вас в туалетную комнату.
Даже если бы я смог ответить, сердобольный официант, скорее всего, не понял бы моего «ы–ы–ы», но в наш разговор внезапно вмешался кто–то еще.
– Нет, – возразил женский хорошо поставленный голос. – Джентльмен спас мою подругу, и мы сами позаботимся о нем.
Две пары дорогих туфель вытеснили из поля зрения штиблеты официанта.
Дожидаясь пока боль в паху утихнет, я отстранено слушал, что говорят женщины, неожиданно крепко вцепившиеся в меня с двух сторон. А потом они и вовсе заставили меня двигаться к выходу, хотя больше всего мне хотелось свернуться калачиком на полу и держаться руками за ушибленное место. Но, понукаемый незнакомками, я все–таки добрался до открытой автомобильной двери. Крепкий толчок в спину позволил осуществить мечту – улечься в позе эмбриона. Пахнущее хорошей кожей сиденье гораздо лучше пола, заляпанного кофе и остатками пирожного. Я мысленно поблагодарил женщин, усевшихся напротив меня, за предоставленную возможность страдать в комфорте.
Машина мягко тронулась с места, что, помимо шикарного салона, говорило о ее высоком классе.
Хотя с момента расставания с Натой прошло всего несколько минут, они показались вечностью. Боль продолжала мучить, вынуждая дышать тяжело.
– Выпейте, вам полегчает, – мягкий голос второй незнакомки заставил взглянуть на протянутый высокий фужер. Приподнявшись на локте, я постарался окончательно не опозориться и не пролить содержимое на сиденье. В нос ударил сильный запах мяты. Последнее, что я запомнил – улыбающиеся женские лица, склонившиеся надо мной».
– Значит, так он представляет события в кафе? – Дама в белой блузке сняла обруч с головы спящего молодого человека, отчего мыслеграмма, развернутая в воздухе широким экраном, тут же померкла. – Увидел, понял, пожалел, подскочил и спас? И все это за долю секунды?
– Сида, мне хочется прыгать от счастья! – Вторая дама, одетая во все черное, пересела из кресла на кровать и порывисто обняла подругу. – Наши проблемы решены!
– Не забудь убрать пакет со льдом, иначе мы заморозим спасителя. – Та, которую звали Сидой, похлопала по обнявшей ее руке и потянулась к стоявшей на прикроватной тумбе шкатулке. Откинув тяжелую крышку, женщина дунула на обруч, и тот уменьшился до размеров ручного браслета. Уложив поблескивающую темным металлом вещицу в отведенное для нее место, дама закрыла ларец на ключ и, устало вздохнув, произнесла: – Я сама доложу сторку Игеворгу, что у нас появился новый жилец. Позови Бай–юрна, пусть он поведает, – Сида взглянула на лицо молодого человека, – спящему красавцу, что он никогда не покинет нашу заставу.
– Согласна, кот лучше всех справится. – Улыбающаяся дама в черном поднялась одновременно с подругой, двумя пальцами, стараясь не задеть брюки мужчины, подцепила пакет со льдом, и поспешила к выходу.
Через час спящий пошевелился, сморщил лоб и накрыл ладонью ушибленное место.
– Хочешь, я подую, и все пройдет? – голос говорившего был необыкновенно певуч, его хотелось слушать и слушать, но смысл слов заставил мужчину резко подняться.
– Ух ты, впервые вижу, как широко могут открыться глаза человека! – произнес огромный серый кот, расслабленно лежавший в кресле, которое совсем недавно занимала дама в черном. Его пушистый хвост свисал до самого пола и лениво поглаживал лакированную мебельную ножку. – Хотя нет. Крошка Пиу распахивает их на пол–лица. Но она же не человек! Да. Ты победил.
– К–к–кто вы?
– Кот Бай–юрн, в простонародье именуемый Баюном. И все из–за картавой ведьмы, с которой я связался по молодости лет. Делай выводы, дружище: женщины – зло. Старухи и след простыл, а исковерканное имя сохранилось на века.
– Ба–ба–юн?
– Что еще за «Бабаюн»? – Шерсть кота на загривке заметно вздыбилась, а хвост нервно стукнул по ножке кресла. – Рыбья кость мне поперек горла! Неужели мой новый подопечный заика?
Кот закрыл лапами глаза и зашептал:
