маленькой сумочке валяются маникюрные ножницы.
Остренькие, хорошо.
Локоны режутся плохо, слишком много лака. Но я упорна. Да и выпивка помогает держать настрой.
В итоге минут через пятнадцать на меня из стекла витрины глазеет странная девочка-оборвыш, с всклокоченными волосами, зареванная и злая.
Вот так. Так – лучше. Да, братух?
Его машина, черный навороченный ровер спорт, подъезжает буквально через пять минут.
Я успеваю прикончить бутылку и прицельно швырнуть ее в витрину. Жаль, не докидываю.
Так хочется, чтоб осколками. И вниз.
– Какого хера, Натка?
Я смотрю на него снизу вверх. И сердце привычно заходится.
Когда это началось? А хер его знает…
Год назад, два? Когда я на него стала смотреть не как на брата, а как на мужчину?
Неважно. Важно другое.
Он на меня никогда не посмотрит, как на женщину.
И это смешно. Так смешно. И он смешной, с этой своей хищной брутальностью, крупными горячими ладонями (а вот откуда я знаю, насколько они горячие? Он не трогал меня никогда так), с его животной самцовой привлекательностью.
Он смешной.
И я смеюсь. Захлебываюсь. До икоты.
До слез.
А руки у него и в самом деле горячие.
Он дергает меня за плечи, перехватывает чуть выше талии. И поднимает, как ребенка маленького, на уровень глаз. Как щенка или котенка.
Короче говоря, как нечто умилительно-бесполое.
Смотрит в мои пьяные глаза, на мои мокрые от слез щеки, раскисшие губы, неровно остриженные, торчащие в разные стороны волосы.
У него странный взгляд. Злой, что ожидаемо. И бешеный, что страшно. И чужой, что ужасно. И тоже ожидаемо.
Я смотрю, упираюсь машинально ладонями в его плечи. Мне неудобно и дико висеть вот так в его руках, с болтающимися в воздухе ногами. Как куклу трясет. Зачем? Говорит что-то, выговаривает.
А я не слушаю.
На его губы смотрю. Невозможно красивые. У него борода, темная, шикарная. Добавляет ему возраста и придает серьезности.
А у меня отрезанные неровные волосы, грязное платье и ссадины на руках от нескольких неудачных попыток встать с асфальта.
Поэтому я не возражаю, когда он перестает говорить. Хватит уже, братик. Ты мне ничего не скажешь нового. Не скажешь ничего того, чего бы я не знала.
Ты меня считаешь сестрой. Не по крови, общей крови у нас нет, иначе бы я уже загремела в дурдом. Я для тебя – сестра по сути своей. Ты помнишь меня маленькой, я помню тебя взрослым. Мы не сможем это изменить. Не сможем стереть нашу общую на двоих память.
Но черт, брат…
Я не знаю, что будет дальше. Я не хочу думать, что будет дальше.
Я хочу поцеловать тебя. Хотя бы раз. Один. Один раз.
Можно? У меня сегодня все же праздник.
Выпускной.
Я скольжу ладонями на его плечи и прикасаюсь
