рых я никогда бы не узнала. Если б не он.
– А почему они такие?
– Какие?
– В два цвета?
– А… Ну, это такая тема… – он рассеянно гладит меня по пальцам, перехватывает, подтягивает к себе, целует тыльную сторону. Мягко, нежно так. И я таю. Такой дикий контраст с тем, что он совсем недавно делал со мной… Он вообще весь на контрастах. – Это долго объяснять…
– Мы не торопимся же.
– Как это не торопимся? – он тянет меня за кисть к себе, смотрит в глаза, серьезно, внимательно.
В этом взгляде нет уже злой острой жажды, что была пару часов назад, когда он встретил меня с рейса. И не дотерпел до квартиры.
Так часто бывает, особенно в последнее время, поэтому он приезжает без водителя. Сам за рулем, хотя ужасно этого дела не любит.
Говорит, что терпения нет на дебилов на дорогах. А ему нельзя терять терпение. Могут другие пострадать.
Но за мной он ездит сам.
И да, у нас даже есть малоприметное местечко, куда можно свернуть с трассы.
Там поле, на котором летом растут колхозные подсолнухи, отгорожено от дороги посадкой из березок и осин. Летом – безумно красиво и тихо. Осенью – еще лучше. Весной и зимой… Ну так себе. Его большой черный внедорожник с трассы видно, конечно. Но стекла тонированные, так что плевать.
Я задумываюсь, давно ли мне стало плевать?
Наверно, практически сразу, как познакомилась с ним, семь лет назад.
Ну, или, может, чуть позже.
– Мы очень торопимся, – бормочет он мне в губы, привычно запуская сладкую дрожь по телу только взглядом своим темным, горячим, – ты когда в рейс?
– Через два дня…
– Ну вот. Времени нет совсем…
Он тянется к губам, и я закрываю глаза, послушно позволяя себя опрокинуть на спину…
Да, пожалуй, он прав… Мало времени нам, мало… Может, попросить, чтоб пореже ставили в рейсы?
Одна эта мысль уже напрягает, немного отравляя удовольствие от происходящего, но я ее поспешно отметаю. Не сейчас.
Так мало времени нам…
Потом, когда он засыпает, я иду в душ, обматываюсь пушистым полотенцем, долго смотрю на себя в зеркало, придирчиво изучая отражение.
Нет, совсем мне не дашь мои сорок три.
Как и ему его возраст.
Мы выглядим моложе, чувствуем себя моложе…
На такой забег, как сегодня, не каждые двадцатилетние способны. Конечно, тут еще играет роль то, что мы не виделись две недели. Так получилось, график так построили.
И теперь дико соскучились друг по другу.
Я присобираю волосы, разглядываю шею в поисках морщин. Которых нет. Вообще, мне повезло с генами. Да и осанка выработалась за годы работы королевская просто. Тоже скрадывает возраст.
А волосы… Их можно покрасить, чтоб без седины.
Семь лет назад, когда мы с ним познакомились, даже этого не требовалось.
Мне никто не давал моих тридцати шести. Эффектная шатенка, красивая, стройная… Кто-то даже называл роскошной. Может быть.
В тот вечер, в том дурацком караоке я вообще не была роскошной.
А вот нетрезвой и разгульной – да.
Учитывая, что я вообще не любитель подобного рода расслабления, то удивительно, что такое вообще произошло.
Но произошло.
За два дня до этого меня сняли с рейса из-за резкой боли в животе. Хорошо, хоть взлететь не успели.
Боль прошла, оказалось ничего страшного, что-то вроде невралгии. Но обследоваться пришлось дополнительно.
И узнать о себе кое-что новое.
Именно по этому поводу я, едва выйдя из больницы, оказалась в караоке. Одна. В среду вечером. Наверно, уже одного достаточно, чтоб прочувствовать весь смак ситуации.
Я искала… Не знаю, чего. Но точно не случайных связей. За случайные связи у меня отвечал Вадик, пилот, с которым мы часто летали. И, по совместительству, мой бывший муж. Кстати, с ним я как раз и разошлась из-за присутствия в его жизни других случайных связей, кроме постоянной со мной. В замужестве такое бесило. А разведенной… Как-то проще стало.
Так что, нет. Случайных постельных отношений точно не планировала я в тот вечер.
Наверно, чего-то иного хотела. Может, простого разговора? Просто понимания?
Глупо, согласна. Дико искать понимания там,
