близорукости увидеть не могла [4; 29].
Ариадна Сергеевна Эфрон:
Была действенно добра и щедра: спешила помочь, выручить, спасти – хотя бы подставить плечо; делилась последним, наинасущнейшим, ибо лишним не обладала [1; 144].
Марина Ивановна Цветаева:
Даю я, как все делаю, из какого-то душевного авантюризма – ради улыбки – своей и чужой [12; 42].
Ариадна Сергеевна Эфрон:
Умея давать, умела и брать, не чинясь; долго верила в «круговую поруку добра», в великую, неистребимую человеческую взаимопомощь [1; 144].
Марина Ивановна Цветаева:
Я могу брать только у того кто дает безлично, как решето пропускает воду. Всякий дар лично мне – низвергает (т. е. повергает) меня в прах. (Благодарность.) [11; 330]
Ариадна Сергеевна Эфрон:
Беспомощна не была никогда, но всегда – беззащитна.
Снисходительная к чужим, с близких – друзей, детей – требовала как с самой себя: непомерно [1; 144].
Эмилий Львович Миндлин (1900–1981), писатель, мемуарист:
Все свое готова другим отдать. Отнять от себя для нее значило приобрести, обрести, умножить свое богатство. С одним, с последним своим не расстанется до последнего вздоха – с правом на одиночество, единственным своим правом – оставаться наедине с собой, судить не других – себя. К другим была терпимее, чем к себе. Спрос с себя куда строже, чем спрос с другого. Уж на что редкостно свойство ее души – понимать человеческие слабости других! Даже о людях, ей досаждавших, враждебных ей, ни о ком не говорила со злобой. Несла себя по кочковатой дороге жизни, не расплескивая, не растрачивая себя на злобу, на осуждение неправых [1; 116].
Марк Львович Слоним (1894–1976), писатель, литературный критик, редактор журнала «Воля России»:
Она, в сущности, была однолюбом и, несмотря на увлечения и измены, по-настоящему любила одного лишь Сергея Эфрона, ее мужа. ‹…› А с другими людьми все неизменно рушилось: слишком она была требовательна, слишком «швырялась» друзьями, если они ей чем-либо не угождали, и то возводила монументы, то разбивала их в прах. А некоторых своих знакомых, готовых для нее на все, как-то не замечала – и, быть может, того сама не зная, унижала и отпугивала – холодом и презрительным равнодушием. Но и тех, кто все от нее сносил, она не признавала подлинными друзьями [1; 325].
Наталия Викторовна Резникова (урожд. Чернова; 1903–1992), дочь О. Е. Колбасиной-Черновой от первого брака с художником М. С. Федоровым:
Известно, как она «швырялась людьми» – ее переписка полна задевающими друзей замечаниями. За самоотверженную помощь платила иронической критикой, насмешкой. Но делала она это как бы шаля. И сама называла такие слова поступки «из гнусности», как будто бы действовала не она, а кто-то другой, а она глядела со стороны.
