«осознанную необходимость», и будет, разумеется, прав. А русский скажет: «век воли не видать», и тоже будет понят своими соотечественниками, потому что воля – это что-то огромное, без конца и края, ощущение ее дается человеку от рождением, и сворачивается, как свиток, со смертью… Кому, как не русскому человеку, рождающемуся с восхитительным сознанием огромности просторов своей Родины, не знать, что воля – это не только хотение, сила, потакание своим слабостям, возможность приобрести весь мир, но кровная связь с родной землей, ощущение опасности повредить своей душе. Столько у тебя этой воли, сколько в сердце любви.
Такими философскими размышлениями Николай закончил этот долгий весенний день на немецкой земле, удивительно красивой, гостеприимной и чужой… Он понимал, что никто его не неволил, никто не заставлял поселиться в неродном краю. Он сам: и свободен, и волен. Да, понимал… Но почему вдруг брызнули из глаз его слезы, а из груди вырвалась эта забытая, старинная русская песня.
Уж ты поле мое, поле чисто-ое.
Ты, раздолье мое, ты широко-ое!
Почему?
Что нам стоит дом построить
Повесть
Научились в новом веке строить красивые, удобные дома для любого человека, для всех жителей России, а не только, как было встарь, для царей и вельмож. Каждый, кто хочет жить в Северной столице, может выбрать дом по своему вкусу: по высоте, месту расположения, даже по цвету. Когда подъезжаешь на «Сапсане» к Санкт-Петербургу, восхищаешься, видя за окном скоростного поезда новые жилые кварталы современной концепции, удивляешься выдумке архитекторов и умению строителей эту выдумку воплотить. Одни дома упираются своими башнями-вершинами в облака, другие простирают полукруглые пандусы, как объятия, навстречу новоселам, третьи – красуются диковинной лепниной или балкончиками-колокольчиками. И внутри – удобно, целесообразная планировка, продумано все, чтобы человек чувствовал себя любимым, защищенным в быту, родным холодному и строгому Санкт-Петербургу. Но каких неимоверных душевных и физических усилий вся эта красота и удобства стоят строителям, знают только строители.
Затянувшееся заседание работников строительного треста окончилось. Участники, шумно двигая стульями, поднялись с мест и пошли на выход. Генеральный директор Алексей Федорович Карнаухов попросил своего заместителя задержаться.
– А вас, Николай, я попрошу остаться, – цитируя известный фильм, улыбнувшись, сказал Карнаухов своему заму, и добавил: – на пару минут, Николай.
– Да хоть на час, Федорович.
– Ты, кажется, и не устал вовсе? По тебе не скажешь, что столько часов на заседании провел.
– Не скажи, – устал. Я ведь старше тебя, мне давно восьмой десяток пошел.
– Знаю, и мне год назад семьдесят стукнуло. Правда, не больно стукнуло, даже не почувствовал, все молодым себе кажусь.
Вздохнув, собеседники проникновенным молчанием подтвердили факт беспощадности времени. Через несколько секунд Алексей Федорович, невысокий коренастый мужчина, встал
