верит в то, что увидел.
– Что это был, Сол!? Как ты успел столь быстро и точно нанести удар иглой?
– У меня за спиной более шести лет скрытной и проворной жизни, и…
– Но я ни разу не видывал от кого-либо подобных… трюков, если позволишь так выразиться.
– Поверь, если на протяжении столького времени ты все время пытаешься найти изощренные пути выхода из не самых, честно сказать, приятных ситуаций, то опыт приходит сам собой. У меня сегодня ночью возник вопрос: известно ли кто давал показания, приведенные в статье?
– Точно нет, но мне известно то, что один из свидетелей, если конечно это был свидетель, был женского пола. Но о ней, думаю, искать отдельные статьи бессмысленно.
– Тут ты прав, нужно сперва навестить Стива Лоуна, но не забывай – еще не исключается, что именно он – виновник торжества, так как никакого алиби у него нет.
– Ты хочешь сказать, что он может оказаться убийцей?
– Я лишь не исключаю этого, ведь правило настоящего детектива номер четыре гласит: “Любой подозреваемый – потенциальный преступник”.
– Нужно еще будет выяснить, что из себя представляет новый помощник Донлона.
– У него появился помощник!? – удивленно и одновременно вопросительно воскликнул Паркинсон.
– Да, называется он Миком Бенсоном, я сам только что узнал. Шериф сказал, что он довольно опытный, но шерифу не почему-то не нравится.
– Нужно будет за ним понаблюдать. Так… когда мы пойдем к участку?
– Сперва я хорошенько поем, еще раз обдумаю дело, а потом – хоть куда! – широко улыбнулся Сол. -Даже в чащу, где волки, как не беги, тебя съедят, где зайцы, как не прыгай, тебя догонят, где орлы, как не лети, тебя схватят своими острыми когтями.
– Только не вздумай идти без меня, ведь все-таки мы напарники. – поддержал Джефф.
– Я и шагу не сделаю, не попрощавшись, зная что это последний раз, когда мы видимся.
– Меня это обнадеживает. – кратко ответил другой, тем самым завершив разговор.
Сол зашел внутрь, отведал самый изысканный завтрак из всех что когда-либо пробовал, а затем ушел в свою комнату. Там он провел приблизительно два часа, на этот раз раздумывая о том, чем могла заниматься Безликая Семерка и какие могли быть ее мотивы. Но к определенному выводу он не пришел, потому как часто его мысли постепенно отдалялись от сути, что он сам иногда не замечал. Задумывался он о разных проблемах и дилеммах, но исключительно близкими и волнующими его. Это была как игра в в пинг-понг: он задавал себе вопросы о жизни и смерти, на которые сам же и пытался ответить, часто не давая определенного ответа.
Вообще, Планку было не чуждо размышлять о когда-то совершенных ошибках, он, можно сказать, был мечтателем, который пытался все время изменить в себе что-то, хоть и понимал, что это к чему-то значительному в настоящее время, скорее всего, не приведет.
Пожалуй, ничто так не волновало
