общем, из-за того, что нужно было срочно ехать в училище, я даже не успел сдать половину выпускных экзаменов. Но в школе я объяснил ситуацию и мне пошли навстречу. В бланках сдачи экзаменов мне просто поставили мои годовые оценки и с тем и отпустили. Но произошло следующее.
У меня уже было направление на учебу в Чкаловское училище, были оговорены сроки, когда мы должны ехать туда, но перед самым отъездом представитель этого училища, капитан Соломатин, вдруг заявил мне: «Ваши документы я направил в Арамильскую школу пилотов, будете учиться там». Причем сказал мне это настолько сухо и холодно, что я удивился, ведь до этого мы с ним абсолютно нормально общались… Честно говоря, я и сам до сих пор точно не знаю, из-за чего все так в самый последний момент переиграли, но связываю это с одной историей.
В школе я дружил с одной девушкой – Таней Львовой. Отец у нее был настоящий старый большевик, и я знаю, что в Гражданскую войну он воевал в партизанах. Я даже читал его книгу «Сквозь строй» и помню, что меня поразила его история. За участие в революции 1905 года ему грозил смертный приговор. Но его жена оказалась из влиятельной семьи какого-то казанского купца, и, чтобы избежать смертной казни, ему предложили симулировать шизофрению. Знакомый врач подсказал, как себя надо вести, и это сработало, но в психлечебнице он пробыл до революции 1917 года…
А когда я с Таней дружил, то ее отец был заведующим отделом облисполкома. Но это ведь были как раз 1936–1937 годы, и его арестовали как врага народа… При обыске у них нашли мою фотографию, которую я подарил Тане. Их с мамой, правда, не тронули, но Таня мне потом при встрече сказала примерно так: «Ну ты теперь можешь со мной не дружить, я ведь дочь «врага народа…»
И вот я подозреваю, что именно эта история сыграла свою роль с Чкаловским училищем. Причем мой отец старался не подавать виду, но я предполагаю, что по поводу этой фотографии его куда-то вызывали и хорошенько пропесочили…
– А вашу семью, кстати, репрессии никак не коснулись?
– Вообще 1936–1937 годы я помню хорошо. Например, как раз в это время в наш дом приехало несколько еврейских семей, из Западной Украины и Белоруссии. Видно, они как-то смогли эмигрировать оттуда. И я помню, что как раз в этот период почти всех их мужчин арестовали, причем сделали это под видом того, как будто бы их забрали в армию, хотя на самом деле все знали, что их просто арестовали… Но их семьи с детьми не тронули, и они так и остались жить в нашем доме.
А с моим отцом произошла такая история. Когда я учился в шестом классе, то хоть и был пионером, не до политики мне было, вы сами понимаете. И как-то раз мы с ребятами из нашего двора на чердаке нашли чей-то портрет. Вытащили его, нарисовали погоны, установили в качестве мишени и давай расстреливать из рогаток.
А тут как раз шел наш сосед по дому, заместитель директора фабрики, где работал отец, увидел это и спросил нас: «А вы знаете, кто это?» Мы переглянулись: «Нет, не знаем». – «Тогда мне придется переговорить
