кресло – ничего лишнего. Сюда Лета приходила в двух случаях – чтобы сделать уборку и… помечтать о том, как муж возвращается домой. Раньше она иногда приносила в кабинет ужин, если знала, что Грегу нужно будет поработать вечером, садилась в его кресло и слушала, как к дому подъезжает машина, а вскоре на крыльце раздаются шаги, щелкает дверной замок. Жаль, что теперь – сколько ни жди – не будет ни шагов, ни встречи. Только мертвая тишина и вопросы, которые она так и не догадалась задать при жизни мужа. Думала, что он будет всегда.
Кабинет Грега встретил ее обволакивающей безмятежностью. Женщина подошла к столу, провела ладонью по верхней крышке ноутбука и на секунду ей показалось, что он теплый – будто муж только что закончил работу и вышел из комнаты. Опять разминулись. Она погрузилась в кресло и замерла, никак не решаясь открыть верхний ящик стола. Лета никогда не вторгалась в дела мужа, была уверена: если ей что-то надо знать, Грег скажет. «Ну хватит, – рассердилась она на себя, – может, никаких секретов и нет. Сама себе придумала, вот и сны дурацкие потом. Пора положить этому конец». Женщина глубоко вздохнула и выдвинула ящик.
Ничего. Чистые листы бумаги, несколько авторучек, наушники, MP3-плеер, с которым Грег всегда выходил на пробежку, наручные часы. А это что? В глубине ящика Лета увидела темно-синюю, средних размеров коробку. Дрожащими руками она достала ее и открыла. Слезы хлынули сразу. Это была личная сокровищница мужа: ленточка дурашливых снимков из фотокабины, когда они устали гулять по торговому центру и спрятались в ней от шумной цветастой толпы; аккуратно высушенный кленовый лист – памятка о долгой прогулке в осеннем парке; билеты на концерт «Scorpions», где Грег под первые аккорды легендарной «Wind of Change» попросил Лету стать его женой; золотистая ленточка из ее свадебного венка; ее записка с признанием в любви, которую она сунула в карман его пиджака в первый рабочий день после свадьбы… Женщина перебирала все эти трогательные вещицы, заново проживая первые встречи, совместные путешествия, разговоры до утра. Боже, как же ей не хватает Грега, его улыбки, его теплых надежных объятий.
– Милый, милый мой, дорогой мой человек, где же ты сейчас? Почему все так? – она не могла остановить слезы. – Как бы я хотела сейчас тебя обнять, уткнуться в плечо, почувствовать твой запах, чтобы ты сказал какую-нибудь смешную глупость и мы вместе посмеялись бы. Зачем, зачем ты ушел, Грег? Зачем ты меня оставил одну?
Как ни странно, эта отчаянная молитва словно открыла какой-то шлюз – вся боль, запертая в ее душе, хлынула наружу, освобождая пространство для жизни. Утирая слезы, Лета вдруг заметила на самом дне коробки сложенный вчетверо лист бумаги. Может, Грег оставил ей письмо? Она быстро пробежала глазами текст, написанный явно его рукой, и ничего не поняла: «Татьяна К., 13.06.1979, Тамара Дмитриевна» и набор цифр, похожих на номер телефона, только здесь нет таких номеров.
С трудом
