точно твоё, это твоё абсолютно. У тебя бывало такое?
– Никогда, – пожал плечами Рар. – Разве что с пивом. Но пиво можно взять в любой жизни, верно?
– Верно.
«Я не хочу», – думал он постоянно каждый день вплоть до дня своего двадцатидевятия. Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу, не хочу. Я хочу это. Хочу мокрые резиновые сапоги, хочу смотреть на недовольно поджатые и плохо накрашенные губы своей пожилой начальницы, у которой постоянно не причёска, а воронье гнездо. Хочу птиц, хочу клещей с себя снимать, хочу не расставаться с фотоаппаратурой, хочу миндальные шоколадки таскать для Аглаи, хочу сидеть на балконе и золотиться солнцем. Хочу состариться здесь, как другие люди, не хочу новую молодую жизнь, не хочу реинкарнации, не хочу ничего этого.
Тем не менее, он завершил свои дела, разобрался со всем, пришёл день в день и не лёг умирать, как обычно это зачем-то делал. А сел на балкон, скрестил ноги и стал ловить закат во все глаза. Шор хотел умереть, видя свой последний закат здесь, в качестве себя самого, самой лучшей версии себя – настоящей.
Он встретил закат.
А потом встретил рассвет.
Молча, не веря, проверил: он не ошибался, конечно, он никогда не ошибался, и мир никогда не ошибался: шамуви всегда реинкарнировали в одно и то же время в один и тот же день. Его время было 11 часами вечера. А сейчас было шесть утра его двадцати девяти лет.
Он никогда ещё не встречал рассвет двадцатидевятилетним.
Так же в задумчивости он встретил Рара и других его друзей, пришедших забрать тело – это всегда была обязанность друзей, и, как ни странно, все всегда огорчались, видя своего друга мёртвым, хотя и знали, что он переродится через три дня.
– Посмотри-ка, Рар, – сказал Шор. – Я жив!
И тут он вдруг и сам понял и осознал: он жив! Он может не менять квартиру, не продавать аппаратуру, снова вернуться на любимую работу. Он жив!!! Он абсолютно и бесконечно жив – и так же абсолютно и бесконечно счастлив.
– Но как…
– Послушай, – вскочил с кровати Шор и заторопился. – Мне нужно в редакцию, попроситься обратно, вдруг они возьмут на моё место кого-то ещё!
– Кого-то ещё, – пробормотал Рар, глядя ему вслед. – Как бы не так, кого они смогут найти вместо тебя, если даже сама жизнь не отдала тебя в лапы смерти? – и посмотрел на своих ошеломлённых друзей. – Ну что… По пивку за бессмертие любви к резиновым сапогам?
Танцующий по льду
Пространство небольшого катка на Автозаводе было освещено, а снаружи уходило две рыжие дороги в разные стороны. В остальном деревья и тропинки тонули в темноте, и от этого лёд казался сияющим островом звенящей жизни.
В раздевалке остро пахло баней: свежеспиленным нагретым деревом, а потом – только зимой и наступающим Новым годом. Гирлянды на сетке,
