комки дикого меда. Они ускользнули из лагеря под покровом темноты, чтобы собрать его. После этого все вздохнули свободно, а паникёра закидали комками грязи.
Именно здесь на следующее утро я отдал Каджаке, одному из боев, несколько своих рубашек, носки и т. д., чтобы постирать. Прогуливаясь по берегу через полчаса, я заметил его сидящим на корточках у реки, а узел белья лежал рядом на большом валуне. Он ел голубое мыло, которое я дал ему для стирки!
В тот вечер у меня была возможность стать свидетелем танца, который устраивался в соседней деревне, чтобы отпраздновать приход новой луны. Так как вокруг хижин не было изгороди, я мог из лагеря смотреть вниз на утоптанную землю в центре селения, на которой должно было состояться представление. К закату полыхали огромные костры, туземцы бешено били в барабаны, а обычный адский шум, производимый мужчинами, женщинами и детьми, поющими, кричащими и свистящими, накладывался на пронзительные звуки тростниковых дудок и рев труб, изготовленных из рогов антилоп.
Желая поближе понаблюдать за фанатичной толпой танцоров, я направился к месту происшествия, укрывшись за стволом дерева и невысоким кустарником, чтобы мое присутствие не заметили. В то время я страдал от сильнейшего приступа зубной боли и, тем не менее, продолжал интересоваться происходящим, одним глазом следя за лагерем за моей спиной, а другим – за странной сценой в пятидесяти ярдах впереди меня. В Конго, а также я могу сказать и во всей Африке, танец невозможен без какого-либо пения, соло или хора. Насколько я помню, выдающимися деталями этого танца были вопли и мычания в унисон с ритмичными движениями тел и конечностей, хлопки в ладоши, топанье пяткой или плоской ногой, качание головой, приподнимание локтей и своеобразные дрожания мышцами живота.
В танце, посвященном новолунию, свадьбе или любому другому празднику, принимает участие все общество. Индивидуальные демонстрации танцевального мастерства чередовались почти без перерыва. Время от времени из топающей и шаркающей толпы, излучающей запах пота, струящегося по телам, выпрыгивал дикарь (видимо, лучший в деревне танцор) с фантастической прической на голове, дополненной пучками травы и птичьими перьями. Он бросался вперед в воображаемой схватке с противником, кривлялся всем телом, вздымая плечи, а медные и железные украшения, звякавшие на его конечностях, тускло сверкали в зловещем свете пламени. Время от времени клубы дыма скрывали его тело от моего взора, оставляя на виду только демонические черты лица, увенчанные фантастическим головным убором.
Пока шло это представление, ряды мужчин и женщин позади солиста продолжали петь, кричать, топать и шаркать ногами, извиваться телами и мотать головами; в то время как кружащаяся, визжащая фигура в центре проделывала нелепые, то комические, то драматические эволюции, а затем с криком высоко подпрыгнула и упала в изнеможении, распластавшись на земле, подняв облако пыли.
Пение
