выглядят, а дальше что будет?
– Неужели ты думаешь, что Кирилл тебя с детьми бросит?
– Ничего я не думаю! Просто на сердце тревожно как-то. С одной стороны, всё хорошо, а с другой всё это как-то странно.
– Да, я тоже про это думала, даже Егора спросить хотела, но побоялась.
– А я вот не побоялась и спросила.
– И что он тебе ответил?
– Фантастику какую-то. Что они, когда специальную подготовку проходили, под какое-то сильное излучение попали, оно на них подействовало, и вот теперь они не меняются… Даже если и так. Получается, что они навсегда мальчиками останутся, а мы-то с тобой бабами станем. Вот я и задумалась, нужны ли мы им потом будем.
Вадик, погуляв немного по веранде и не найдя для себя ничего стоящего внимания, притопал назад к матери и забрался к ней на колени. Совершенно беззастенчиво сунул руку в вырез платья и полез под бюстгальтер.
– Что, уже снова захотелось? И часа без титьки прожить не можешь! – проворчала мать.
Она расстегнула пуговички и достала из бюстгальтера большую полную грудь с крупным соском на широкой ареоле. Увидев лакомство, Вадик тут же прильнул к груди и начал жадно сосать, причмокивая.
– Ты ему ещё грудь даёшь? У тебя молоко есть?
– Оно у меня и не заканчивалось. Как Максимку родила, с тех пор и кормлю. Молока полные груди, но дети все соски оттянули, постоянно на титьке висят.
– Ты их всех кормишь?! – удивлённо воскликнула Наташа.
– Конечно, всех. А ты попробуй мужикам Лебедевым титьку не дать! Они же изведутся, пока своё не получат. Днём маленькие сосут, а вечером со службы старший возвращается и туда же. Отказать невозможно. Вот сейчас Максим с Глебом увидят, что кормлю Вадика, и оба прибегут.
Насосавшись молока, Вадик тут же слил избыток жидкости себе в трусики и маме на платье, так, что на юбке образовалось большое мокрое пятно, а на полу приличная лужа.
– Какой же ты зассанец! Когда в трусы дуть перестанешь? Их на тебя не напасёшься. Да я и запасные с собой взять забыла. Вечно бедлам стоит, когда куда-нибудь собираемся, – запричитала Настя, стягивая с Вадика мокрые трусики.
Тот в это время зацепился за салфетку, на которой стояло блюдце с чашкой недопитого чая, и стянул всё это на пол. Чашка с блюдцем со звоном разлетелись на мелкие кусочки, а чай забрызгал матери ноги, благо, что уже остыл.
– Господи! Да что же это за безобразие такое! Дома уже всю посуду перебили, теперь за чужую принялись, – взмолилась мать.
Она, осторожно ступая босыми ногами, чтобы не пораниться об осколки, и держа в руках дрыгающего ногами сына, подошла к перилам и повесила на них мокрые трусики. Опустила на траву голого Вадика и подтолкнула его в сторону игравших в песочнице братьев.
– Голым походишь, пока трусы не высохнут. Иди с Максимом и Глебом поиграй! –
