а крановщик великолепно и быстро выполнил установку. Все выдохнули и перекрестились. Голуби так и остались сидеть на кресте, пока устанавливали остальные купола. Когда дело было сделано, они взлетели высоко в небо и с попутным ветром исчезли за горизонтом. Что это было, одному богу известно. Ветер дул ещё несколько дней. В некоторых близлежащих посёлках снесло крыши с нескольких домов.
В селе сразу нашли объяснение. Помните, как у Маяковского в поэме «Война и мир»:
Люди! —
любимые,
нелюбимые,
знакомые,
незнакомые,
широким шествием излейтесь в двери те.
И он,
свободный,
ору о ком я,
человек —
придет он,
верьте мне,
верьте!
Капустник
Когда Егорыч приехал в больницу на вечеринку, устроенную главным врачом, то понял сразу, хорошо это мероприятие не закончится…
Месяц назад музыканта и актёра полуживого привезли на скорой помощи. Диагноз был неутешительным, и только операция давала шанс Егорычу выжить. Честно говоря, мизерный процент дарил надежду артисту на будущее. Его друг, известный хирург, не сомневаясь, готовил операционную. Яркий свет, наркоз, стихи Пушкина – это последнее, что помнил смертельно больной…
Когда он открыл глаза, на него смотрел бородатый мужчина в сиреневом халате и что-то говорил. Он то расплывался в дымке, то его уносило куда-то далеко. У Егорыча было состояние усталости и разбитости. Живот болел так, будто его били беспощадно по нему несколько часов.
Больной помнил это состояние из своей прошлой жизни, когда мальчишками дрались двор на двор, когда нельзя было падать, иначе всё, не встанешь, по телу били ногами и палками до потери сознания. Потом несколько дней отлёживался дома, зализывая боевые раны…
Когда он вновь открыл глаза, над ним склонился его друг врач, который говорил, что Егорыч – молодец, что всё прошло успешно и что через несколько дней он, как новенький, будет лихо прыгать на сцене. Наркоз отходил медленно, и все слова были протяжными, гулкими, но мозг уже начинал их воспринимать.
– Ты теперь мой должник, – продолжал хирург, – у нас скоро корпоратив, и ты обязательно должен поучаствовать. Хорошо?
– Да, согласен, – произнёс Егорыч и снова отключился…
После гастролей, полных залов и приёмов на самом высшем уровне музыканту не очень хотелось идти в больницу, петь и показывать номера перед докторами. Но обещание другу он выполнить просто обязан.
И вот знаменитый артист с гитарой в эстрадном костюме заходит в ординаторскую. Молодые сестрички шушукаются по углам, врачи в сиреневых халатах что-то бурно обсуждают. В центре большой стол, накрытый белоснежной скатертью. На нём стоят две литровые колбы с бесцветной жидкостью и несколько тарелок с бутербродами. Как оказалось,
