и дебоши, вот за что его называют ничтожеством.
Чхве покосился на меня. Я спокойно потягивал по глоточку вино, слушая откровения Рона.
– Вы бы видели, во что он превращал трактир, если в нём не оказывалось его любимого пойла, – продолжил старый, – его загулы в трущобах, драки с мордобоем… Мне продолжать, мой господин?
– Пожалуй, надо вставить комментарий, – я поставил бокал на стол. – Бухать я начал не в двенадцать, а в одиннадцать с копейками. Напомнить тебе, после чего?
– Когда вам было десять лет, умерла ваша мать, – уже без ехидства ответил Рон.
– Да, – кивнул я. – Отец был подавлен. Я по-настоящему боялся, что он наложит на себя руки, так что мне пришлось его утешать. Почти что денно и ночно. А ты не подумал, что я был десятилетним ребёнком, который тоже нуждался в утешении? Нет? В голову не пришло? Ты хоть представляешь, как мне было хреново?
– Простите, молодой господин, – сокрушённо произнёс Рон.
– А я тебе больше скажу, – продолжил я. – Ведь именно ты взялся меня воспитывать. Ты объявил отцу, что сделаешь из меня человека. И как? Всё, что я от тебя видел, это подколки, издевательства и мелкие придирки. Вот, к примеру, тот же лимонад. Ты же знал, что я не люблю кислое, но заморочился и притащил мне его, исключительно в плане поиздеваться. Похоже, тебе просто нравились мои истерики. Нет ничего удивительного, что моя психика сломалась. Единственным утешением для меня оставалось вино. Именно ты подтолкнул меня к алкоголю.
Рон уставился на меня с ошарашенным видом. Видимо, до него только сейчас дошло, что он сделал.
– Вы… – медленно произнёс он, – ненавидите меня? Так?
– Нет, – покачал головой я, – я не испытываю к тебе ненависти, уж это ты должен был почувствовать. Однако я не могу понять, почему ты не почувствовал, что я изменился.
– Я это заметил, – осторожно произнёс дворецкий.
– И я тебе сейчас объясню, как это вышло, – я посмотрел на бокал, выпил остатки и налил снова. – Чхве, я действительно был ничтожеством. Я докатился до стадии, когда распадается личность. Ещё шаг вперёд и всё, безумие, деградация и смерть. Но я вовремя остановился и отступил от пропасти. Видишь ли, стараниями Рона, моего воспитателя, Я вырос чем-то уродливым, после слома в детском возрасте. Так дальше жить было нельзя и мне пришлось сломать себя вновь, самому, чтобы срастись уже в нечто новое. Ты не представляешь, чего мне это стоило.
Блин, я же, считай, и не врал. Похоже, тот Кайл и вправду понял, во что превратился. Он возжелал изменений и притянул меня, такого же ничтожного курьера, проживавшего серую жизнь в отвратительном обществе. И мы, слившись воедино в новую личность, но сохранив память друг друга, начинаем всё заново.
– Слом и вправду был ужасен, – задумчиво произнёс я, разглядывая вино в бокале, – но я выжил, и каким я теперь стану загадка для меня самого. Но мне очень интересно.
– Простите меня, молодой господин, – Рон поклонился мне до земли. – Я действительно ужасно провинился
