кто там. Так и стояли они, смотрели друг на друга… медведь непуганый, наверное, не голодный… а у геологов всегда молоточек на длинной ручке имеется… что делать? Постучал по камню этим самым молоточком, не бежать же сразу… а так постучит, и сдает назад потихоньку, постучит… и шаг назад…
Как потом рассказывал Ильич: «Медведь так и стоял, смотрел, пока не исчез из виду…» Спокойный попался. Но они там все такие.
Дней через десять снова медведи: медведица с медвежонком… провожали уже другую партию геологов на «выкидной», смотрели из лагеря… идут наши геологи по склону, не докричаться уже, и не видят, что впереди на тропе медведица.
Она их первая увидела. Опустилась на тропу пониже. Медвежонок так и шел за ней, смотрел назад, кто это, такие чуда-юда… мать остановилась, он по инерции на нее налетел… стоят, вместе смотрят… экзотика для всех… потом мать носом дитя толкнула, мол, все, сеанс окончен, вперед…
…– Запомните, меня зовут, как Паустовского, только наоборот! – громогласно оповестил меня, с лысой головой и огромной седой бородой, росту непомерного и веселыми озорными глазами, Человечище…
«Вспомнить бы еще, как напрямую зовут…»
Смотрю снизу-у-у вверх, и солнце прыгает зайчиками у него в глазах и улыбке.
– Помните?
– Нет.
– За честность- пять с плюсом!
– Я – не геолог! Геолог, это у меня вон, племянник, я географ, из Ташкента, увязался с молодым специалистом, когда еще на Памир… больше, наверное, не попадем с Вами… Повезло! А здесь я – рабочий у племянника, и, по совместительству, конюх.
…слышу его громкий ответ кому-то:
– А дети в палатке у девчонок в слова играют! Хохочут, слышите?.. Дети, завтра рано вставать, не заигрывайтесь до утра.
«Дети»: два студента и два молодых специалиста, резались в слова, как в карты, двое загадывали, а двое показывали… точно, как в детстве, весело…
…подозрительно на меня смотрит, когда попросилась с ним в пять утра в выходной пойти тропинку для лошадей делать по торме…
– Ну, пойдем…
– …и охота тебе в выходной вставать в такую рань…
Ольга, она явно уже не прыгает молодой козочкой, как я, от радости быть на Памире…
Уж не знаю, что его так напрягло вначале, но, когда мы делали эту самую лошадиную дорожку, он опять стал веселым и озорным громогласным великаном.
– Главное, чтобы торма до завтра не растаяла, а то люди-то ладно, а лошадь жалко…
– А теперь пойдем, арык подделаем немного, он сухой пока, а вода пойдет, люди без воды останутся, я уже проверил, в одном месте разрушилось…
…не лезет больше простокваша, или как она у них называется… и так мало ем, а полную большую миску – это выше моих сил… Константиныч шипит на ухо: ешь, а то обидишь, надо все съесть! Тем более, что ты первая женщина, которую они принимают на мужской половине! Это – почет!.. ешь, говорю!
Это он – на мой просящий взгляд.
Сидим
