внутрь – шерсть и нитки превратились в труху. Он вытряхнул её на ладонь и со злостью отшвырнул в сторону.
Он так надеялся на удачу. Сеть прикупил у индага́рского колдуна не простую, а с вплетённой нитью серебра и жилами чёрной ртути, стрелы с наконечниками из обсидиана, амулет «Серебряный страж» и кинжал с агатовой кромкой. И настойку иглицы пил каждый день. Да толку-то!
Чутьё не подводило, но Зверь каждый раз уходил прямо у него из-под носа. Будто насмехался! И теперь предстояло всё начинать сначала. Тварь сыта и до следующего полнолуния едва ли вернётся. Придётся ехать к генералу с пустыми руками. Да ещё прощайте сто тысяч ланей, обещанных королевой за живого Зверя!
А Дарри нужны были деньги.
Пожалуй, надо поймать того петуха да принести в жертву своей неудаче – отдать хозяйке на постоялом дворе, чтобы сварила похлёбку. Давненько он не ел приличной еды.
Капитан посидел немного на крыше, глядя опустошённо на бессмысленно скрипящее колесо мельницы и седые ели, нависшие над ручьём, а затем спустился вниз. Пройдя через двор, взобрался на каменную кладку низенького забора, достал саблю и принялся править её куском старого ремня. Это успокаивало и помогало собраться с мыслями. Он водил по клинку мягкой кожей, начищая и без того сияющий извилистый узор защитных рун, когда появился Бёртон.
– Капитан! Слышь? Мы кое-что нашли.
Дарри оторвал взгляд от собственного отражения в блестящем металле.
– Что там ещё?
– Девчонку. Живую!
Капитан одним молниеносным движением кисти перевернул саблю и, отправив её в ножны точным рывком, спрыгнул с забора.
– Где?
Живой свидетель впервые за четыре года! Это дорогого стоило.
– В печи пряталась. Грязная, как трубочист. Мы её чуть было не зарубили сами с перепугу-то!
Девчонка и вправду выглядела жутковато. Перемазанная с ног до головы, с торчащими из косы волосами, она рыдала и заикалась, размазывая сажу по лицу. Бёртон вывел её на улицу подальше от кровавого зрелища, посадил на край телеги и, не придумав ничего лучше, как сунуть ей в руки флягу, приказал:
– Пей!
Она выпила, захлебнулась, закашлялась и принялась рыдать ещё сильней. От девчонки, вмиг разомлевшей от крепкой настойки Бёртона, узнать толком ничего не удалось. Зверя описать она не могла, тряслась, как осиновый лист, путаясь в словах. Было понятно только, что она его всё-таки видела, и что он большой и очень страшный.
Когда всё началось, она слышала, как взвыли собаки, а лошади, обезумев, заметались на коновязи. А потом что-то ворвалось в дом, и она спряталась в печи, прикрывшись заслонкой.
– Возьмём её с собой, – Дарри натянул перчатку, – думаю, за пару дней она успокоится и что-нибудь сможет рассказать. Тут её всё равно оставлять нельзя.
– А с телами что делать? – спросил Ард.
– Сожгите всё тут пока никто не видел.
