я внезапно узрел жуткую картину. Это длилось всего мгновение, пока летел световой снаряд, но за ним я узрел то, что не мог описать – нечто серое, жуткое, кровавое, словно явившееся из кошмара в нашу светлую реальность.
«Нет времени обдумывать! Нет времени!» – в который раз повторяю я про себя, слыша, как из темноты донёсся драконий рык.
– Выходи на бой, змий! – крикнул я во тьму, слегка горделиво, ибо знал, что с щекоталом и единорогом мне нет равных.
– Пожалуйста, не надо… – пропищал странным голосом дракон.
– Ты просишь у меня пощады, существо?
– Пощадите хотя бы женщин! – крикнул мне в ответ ящер.
И о каких только женщинах он говорит? У драконов ведь нет пола, и они рождаются из сахара!
– Не знаю, о чём ты, но сегодня ты будешь защекочен до смерти, змеюка!
Он ничего не ответил, и я направил своё оружие во тьму. Мгновение – и вот уже пулемёт в моих руках стрекотал, как часы! Вспышки от пуль освещали тьму, и я вновь узрел ту картину, что поначалу посчитал просто тёмной; нет, она была серая, серая стена, грязный плиточный пол, залитый кровью, и тела, море тел.
Женщины, мужчины и старики – все лежали в одной куче и всё ещё слегка корчились. Что это? Почему я вижу эту картину всё отчётливее?! Почему чувства возвращаются столь внезапно? Запахи сырости, крови и дыма всё больше режут ноздри, а в ушах всё нарастает какой-то гул.
Ничего кроме этого ужасного зрелища я более не видел, и от столь резкого перехода из одного мира в другой мне сразу стало не по себе. Моя голова кружилась, земля уходила из-под ног, а нутро так и норовило вырваться наружу. Я упал на пол, чуть не потеряв сознание. Но со временем сознание возвращалось обратно в череп, и я начинал осознавать произошедшее.
Я словно проснулся от чарующего и безумного сна посреди кошмара, что и был моим настоящим домом. Вместе с пробуждением стали возвращаться и воспоминания: детство, школа, армия, война, Староград, моё согласие на эксперименты…
– Ты чего это глаза зажмурила? – спросил обеспокоенный мужской голос где-то со спины.
– Не люблю бессмысленное насилие, – ответил ему мягкий и нежный, почти материнский, женский голосок.
– Тогда можешь открывать. Всё, кажется, закончилось. Думаешь, парень в порядке?
Я повернулся и не поверил своим глазам: прямо за моей спиной, за тонким стеклом, заменявшим собой всю стену, стоял сам комендант Салем рядом с какой-то девушкой в белом халате и обращался, по всей видимости, именно к ней.
– Разве тебе важна не только эффективность, Эрвин? Ещё недавно в Карниме без зазрения совести использовали первитин и дурман-траву…
– Поэтому я и попросил заняться этим исследованием именно тебя, мне просто необходимо, чтобы ветераны войны, подсевшие на химикаты и изрядно потрепавшие свою нервную систему, наконец слезли с этой дряни и использовали что-то более безопасное для подавления страха и сочувствия. Наверное, видела этих несчастных,
