самом-то деле мы с ним почти не отличались друг от друга. Нас можно было поменять местами: никто бы и не заметил разницы. Но испугало меня не это.
– Что-то случилось? – спросил я.
Теперь уже удивился он, и это удивление явственно промелькнуло в его взгляде.
– Ты хочешь, чтобы я был лучше, чем есть на самом деле? – спросил он. Однако, поскольку я отрицательно покачал головой, он понял, что это не в моих правилах, и поспешил добавить:
– Так, и где же был ты?
– В тумане.
– Я имею в виду до того.
– До того? – Оказалось, что я на самом деле не мог уже представить себе то время, когда я не бродил в тумане. Не думал я ни о той женщине, ни о террасе. Кажется, мой друг тоже об этом не думал, иначе он не преминул бы насмешливо мне об этом напомнить.
– Ты серьезно спрашиваешь, не случилось ли чего? – испытующе и все еще недоверчиво спросил он. – Святая простота! Большего, мой дорогой, чем случилось, произойти просто не могло. Если бы я не видел этого собственными глазами, то счел бы это невозможным. Или, – он и теперь не упустил возможности задеть меня, – или счел бы это одной из твоих фантазий. Да, мы заслуженно пережили это. И как быть? Мы сидим с тобой в этой грязной дыре, словно это самое естественное в мире положение, а ты спрашиваешь, не случилось ли чего? – снова закрутил он свою шарманку. – Ты вообще понимаешь, что мы с тобой – единственное, что от всего этого осталось?
– Как так, единственное?
– Людей больше нет.
– Больше нет?
– Об этом не стоило бы сожалеть. Но, как ни удивительно, это остается правдой.
– И что же со всеми ними произошло?
– Они превратились в птиц.
– Все?
– Вероятно, да, все. Кто знает, может, на другом краю земли кое-кто и остался, но нам не стоит на это рассчитывать. Мы еще можем называть это землей, как ты думаешь? – воскликнул он и ударил кулаком по земле, которая мягко, как тесто, подалась вниз от удара. – А небо? Где оно? Не перемешалось ли все на свете? Я бы многое отдал, чтобы здесь оказался один из этих занудных ученых, чтобы послушать его объяснения. Не то чтобы нам это сильно помогло, но, во всяком случае, это было бы остроумно и забавно. Впрочем, мое глубочайшее почтение, что ты так доблестно себя повел. Я-то думал, что ты сдашься одним из первых и сам превратишься в птицу. Возможно, что я тогда последовал бы за тобой просто из давней привязанности и природного любопытства. Мне же было бы чертовски тяжело оттолкнуться от земли и полететь. Как бы ни был силен во мне стадный инстинкт. Я бы бросился брюхом на землю и вцепился бы ногтями в грязь. Как быстро, однако, теряются всякие представления о приличии! – горько добавил он. – Они даже расшвыривают по земле свой белый помет, как будто их с детства не научили другому. Бесстыдство!
– Они на самом деле превратились в птиц? – спросил я еще раз.
– Ты думаешь, у меня
