голове Лазоряна. – Наверное, вот так же улыбались некогда и его предки, в течение трехсот лет милостиво принимая богатую дань русских князей. У этого человека в крови – облагать данью все, что попадает в поле его зрения, будь то целое государство или жизнь одного человека».
В этот момент ему в голову внезапно пришла невероятная мысль. Она настолько поразила его, что он не сумел скрыть своих чувств. Отголоски ее, должно быть, отразились на его лице, потому что он услышал голос полковника, в котором отчетливо прозвучали тревожные нотки:
– Что с вами, Георгий Георгиевич?
– Могу я задать вопрос, надеясь, что ответ будет откровенным и честным? – решил пойти ва-банк Лазорян.
Насторожившись, Румянцев подобрался в кресле, сев неестественно прямо. В его глазах поселилась подозрительность, но одновременно и решительность. Он стал похож на опытного маэстро фехтования, ученик которого вдруг продемонстрировал незнакомый и опасный прием. Но при этом он был готов достойно парировать удар. Глядя на него, Лазорян подумал, что в обычной жизни они даже могли бы стать друзьями. В этом человеке чувствовалось внутреннее благородство, в основе которого лежало не происхождение, а глубокая убежденность следовать незыблемому кодексу чести русского офицера.
Что касается Яхонтова, этот был прирожденный лицедей: умный, талантливый, проницательный, обладающий способностью тонко, на интуитивном уровне, чувствовать мельчайшие нюансы и детали в проявлении чувств других людей. Но не только. Казалось, он мог предугадывать душевные порывы человека, его потаенные мысли. А, угадав их и проанализировав, затем тотчас выстраивать отношения таким образом, что человек уже полностью оказывался в его власти, при этом полагая, будто действует исключительно в силу собственных желаний и убеждений.
Вот и теперь, услышав обращенный к нему вопрос и поначалу встревожившись, он за доли секунды полностью преобразился. Какие-то мгновения – и перед Лазоряном предстал человек, являвший собой эталон заинтересованности и желания быть предельно откровенным и честным. Он демонстрировал именно те проявления чувств, которые ждал от него Георгий. Лазорян подумал, что, случись ему встретиться с полковником при других обстоятельствах, он, не задумываясь, поверил бы Яхонтову.
– Слушаем вас, – прерывая возникшую было в разговоре паузу, проникновенно проговорил полковник.
Мысленно Лазорян невольно поаплодировал ему:
«Бог мой, сколько участия! Впору упасть ему на грудь и разрыдаться. Посмотрим, что он ответит. Яхонтовый ты наш».
– В течение беседы меня, признаться, не покидала одна мысль, – неторопливо начал Георгий. – Я пытался найти ответ на вопрос… – короткая заминка. И после: – Почему ваш выбор пал на меня?
– И как, нашли ответ? – от нетерпения полковник подался вперед, склоняясь в сторону Лазоряна.
– Не скрою, ответ, в известной степени, меня разочаровал,
– с напускной печалью произнес Георгий.
– Вот
